Золотой мальчик - стр. 6
Мама Ухханчика ловко пересчитывала коричневыми пальцами деньги вахтовиков и вручала им подарочные мешочки, широко улыбалась ярким ягодным ртом. Если покупатель был щедрым, он получал еще и подарок: собачек или олешек, вырезанных из кости. Папа Ухханчика был умелый резчик, про него поговаривали, что он незаконно скупает мамонтовые бивни. Когда подваливали оптовики, папа Ухханчика сидел рядом с товаром и выглядел грозно, наверное, чтобы никто из мужиков не вздумал любезничать с его ягодкой-женой. Для устрашения или от нечего делать он возился с волчьими шкурами или точил нож, ручка которого, пожелтелая, украшенная жутковатыми рожами, наверняка была сделана из бивня мамонта. Ухханчик тоже учился резьбе, правда, отец из материала доверял ему пока только коровьи кости. Витю Ухханчик прозвал Алтын. Сначала Витя противился, но потом узнал, что это слово значит «золотой». И в благодарность подарил Ухханчику небольшой самородок, напоминающий спящего щенка.
Интересно, похож ли тот мамонт, бивень которого пилил отец, на мамонтенка Диму – все дети Штормового знали, что мультик придумали как раз после того, как старатели нашли хорошо сохранившуюся мумию мамонта близ ручья Дима, – а вдруг это вообще была его мама, – и что стало с мужиками, и где папина часть бивня… а может, он ее отцу Ухханчика продал? Хотелось расспросить папу, но он вдруг посерьезнел, будто капитан пиратов, погруженный в планы будущих приключений.
Под вечер они оказались в какой-то деревне. Проехали по разбитому асфальту мимо странной церквушки: от обычного коровника ее отличал только куполок на ножке, торчавший из крыши точно опенок. Миновали ряд аккуратных бело-красных кирпичных домиков. Папа сказал, что они переночуют у дяди Леши: «Помнишь, брат мой двоюродный?» А утром пройдут границу, встретятся с литовцами, старыми папиными друзьями, вместе отправятся в институт сплавов… Там надо будет подождать экспертизу. А уже потом им дадут доллары за сокровища, которые хранятся у Вити в ботинках. Витя проговаривал этот план у себя в голове так, как если бы он сам его и придумал.
Дом дяди Леши тоже был кирпичный. Только не нарядный, а серо-бежевого застиранного цвета. Над деревянным низким забором, покосившимся вправо, тускло желтели маленькие окна, в одном была видна трехрогая люстра с мутными плафонами. Должно быть, дядя увидел машину и потому так быстро выскочил. Гостям он обрадовался. Раскинул длинные руки для объятий и стал один в один огородное пугало за его спиной. Витя засмеялся от такого сходства и ускользнул от дядькиной ласки. Мужики орали и хлопали друг друга по плечам. Дядькина шевелюра казалась париком, сделанным из папиных волос.
– Платошины! – Папин брат переключился на Витю. – Здорово, бандит!
– Какой же это бандит? Здравствуйте, молодой человек! – Откуда-то появилась – или она давно тут стояла? – женщина в огромной фуфайке и калошах на босу ногу.
– Здравствуйте, – Витя кивнул незнакомке и подал руку дяде для пожатия.
– О, крепкая рука, мужи-ы-ык! – Дядька осклабился, обнажив во рту золотую коронку. – Ну, проходите.
Хозяин затопал первым, Витя с папой за ним, а женщина замешкалась, закрыла калитку за гостями. Пугало вблизи оказалось не таким уж похожим на дядю Лешу. На нем был женский наряд. Блестящая сиреневая кофта, синяя плиссированная юбка, шляпа натянута на изображающий голову мешок и полями касается места, которое у человека считалось бы грудью. Там, словно гирлянда, болтались разноцветные бусы.