Золотой мальчик - стр. 5
– Ну что, Кот, по пирожку? – Папа заговорщически покосился на Витю.
– Давай! – радостно согласился Витя и полез в теплынь сумки.
– Холодные они невкусные, – со знанием дела заявил отец и требовательно протянул руку, оторвав от руля.
Витя вложил в раскрытую ладонь сначала салфетку в красный горошек, а уже сверху, точно в колыбельку, румяный пирожок. Папа ел быстро, набивая рот и причмокивая, Витя растягивал удовольствие, посасывая маленькие кусочки, как ириски. К тому же он очень не любил, когда после сухомятки на него нападает икота. Вот начни он сейчас икать, отец сначала бы молчал долго-долго, будто ему нет дела до сына, а потом крикнул бы что-то резкое и схватил Витю за плечо, мог даже внезапно притормозить, если сзади нет машин. Витя, конечно, испугался бы и перестал икать. Или другой способ: набрать побольше воздуха в легкие и не дышать. Витя так ярко это себе представил, что машинально сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Пространство вокруг как будто изменилось. Машина теперь ехала медленнее, облака на небе шевелились и превращались в разных животных. Витя даже приник к окну, чтобы рассмотреть горбатого воздушного мамонта.
– Не укачало тебя? – Папа прошелся салфеткой по рулю и затолкнул комок в карман двери.
– Нет! – на выдохе ответил Витя. – Да вон облако на мамонта похоже.
– А где бивни? – Папа, немного пригнувшись, исподлобья вгляделся в небо и заулыбался каким-то своим мыслям. – Контрабандисты спилили и продали, наверное.
Поскольку Витя уже не боялся икоты и спокойно дышал, машина снова набрала скорость, и белоснежный мамонт снова стал облаком.
– А чем его пилить?
– Да ножовкой по металлу. Ты не помнишь?
– Что?
– Ну, бивень! – Папа приставил кулак к носу и оттопырил указательный палец. – Ты мелкий был, парни-горняки нашли, сначала подумали, что бревно разливом воды вынесло. А когда поняли, решили никуда не заявлять, а то найдутся сразу желающие или на лапу получить, или прииск закрыть на полгода. Потом мы эту древность приволокли домой, стали пилить, вонища была страшная. Одного из парней, кстати, чуть не посадили за… – папа выдержал паузу и повысил тон: – контрабанду исторического наследия.
Тут Витя вспомнил своего друга из Штормового – якута Ухханчика. При первой встрече, это было еще до школы, Витя не сразу понял, что это мальчик. В кухлянке, отделанной яркой тесьмой, в платке, повязанном на голове в несколько слоев, со щеками цвета брусники, он был похож на якутскую версию матрешки. Скинешь с него мех, а там еще один такой пупс. Родители Уххана приезжали в Штормовой каждую осень навестить бабушку Феодору, бывшую библиотекаршу, и заработать на мужиках, что возвращаются с вахты по домам. Мама ворчала, бабушка этим торговцам нужна, только чтобы у них ночевать, мол, тоже мне родственники, не могут приехать летом и построить теплицу. Работа их была такая: папа Уххана выносил на улицу стол из поселковой библиотеки, мама Уххана стелила на него покрывало и раскладывала кольца, серьги, цепи, браслеты, подвески. Все из теплого, приятного для Вити золота. А самого Ухханчика отправляли к общежитию крикнуть вахтовикам, что приехали якуты с ювелиркой. Все работяги без исключения подтягивались к столу и обменивали часть зарплаты на подарки женам, невестам, дочерям.