Золотая ветвь. Исследование магии и религии - стр. 84

Но не всегда с духами растительности обращаются почтительно. Если сладкие слова и доброе обращение не трогают их, прибегают к более крутым мерам. Произрастающее в Ост-Индии дерево дуриан, чьи гладкие стебли нередко возносятся на высоту 20–30 метров, не давая ни единого бокового побега, приносит плоды с восхитительнейшим вкусом и отвратительнейшим запахом. Малайцы, как известно, культивируют это дерево из-за его плодов, а в целях стимулирования его плодородия прибегают к весьма странному ритуалу. В Селангоре[30] около Югры имеется рощица этого вида деревьев, и в ней в назначенный день собираются сельские жители. Один из местных колдунов берет в руки топорик и наносит им несколько сильных ударов по стволу самого бесплодного из деревьев, приговаривая: «Ты будешь приносить плоды или нет? Если нет, то я срублю тебя». На это дерево отвечало голосом другого человека, взобравшегося на соседнее мангустиновое дерево (на дерево дуриан влезть нельзя): «О да, теперь я принесу плоды. Прошу не рубить меня». В Японии, чтобы заставить деревья плодоносить, в фруктовый сад входят два человека. Один из них взбирается на дерево, а другой стоит у подножия с топором в руках. Человек с топором спрашивает дерево, даст ли оно хороший урожай на следующий год; в противном случае он угрожает срубить его. На это укрывшийся в ветвях человек от имени дерева отвечает, что оно принесет обильный урожай. Каким бы странным ни представлялся нам этот метод садоводства, его прямые параллели имеются и в Европе. В канун Рождества многие югославские и болгарские крестьяне угрожающе замахиваются топором на бесплодное фруктовое дерево, а стоящий рядом человек вступается за него со словами: «Не срубай его! Оно скоро будет плодоносить». Трижды заносится топор, и трижды нависший удар отводится по просьбе ходатая. После этого на следующий год испуганное дерево, несомненно, должно принести плоды.

Из представления о деревьях и растениях как об одушевленных существах естественным образом вытекает их деление на деревья мужского и женского пола, которые могут сочетаться между собой браком в реальном, а не просто в метафорическом или поэтическом смысле слова. Но в то время как у высших видов животных половые органы обычно распределены между различными особями, у большинства растений они сосуществуют в каждой особи. Правило это, однако, никоим образом не является всеобщим; у многих видов растений растение мужского пола отличается от растения женского пола. Это, видимо, было подмечено некоторыми первобытными народами. Относительно туземцев маори нам сообщают, что «они знакомы с полом растений и т. д. и имеют для мужских и женских особей некоторых деревьев различные наименования». Древние делали различие между финиковыми пальмами мужского и женского рода и искусственно оплодотворяли их, посыпая цветы пальм женского пола пыльцой растений мужского пола. Оплодотворение совершалось весной. У язычников Харрана месяц, во время которого оплодотворяли пальмы, назывался месяцем Фиников; в это же время устраивались брачные торжества всех богов и богинь. Наряду с оплодотворением реальных растений имели место ритуальные браки растений. Например, если индус посадил деревья манго, ни он, ни его жена не отведают их плодов до тех пор, пока не заключат формальный брак между деревом манго мужского пола и деревом другого вида (обычно им бывает тамаринд), произрастающим неподалеку. Если тамариндового дерева женского пола в наличии не оказывается, заменой ему служит жасминовое дерево. Затраты на такого рода бракосочетание часто бывают значительными; ведь чем больше брахманов приняло участие в пиршестве, тем громче слава владельца сада. Известно, что одна семья распродала золотые и серебряные украшения и заняла большое количество денег, чтобы с должной торжественностью отметить бракосочетание дерева манго с жасмином. В канун Рождества немецкие крестьяне также имели обыкновение связывать деревья соломенными веревками, утверждая, что деревья сочетались таким образом браком и будут плодоносить.