Змея - стр. 17
Слушай, сказал он, встал, обошел столик, подошел к Ирен вплотную, наклонился к ней и задышал в затылок. Губы подползли к самому уху и тихонько прикусили мочку, и он сказал вполголоса: ну ты же все знаешь, чё там привезти и всё такое? Она послушно и мило кивнула, повернулась к нему, облизала губы и повернулась так, что ее груди приподнялись, как лимончики, и она уже собиралась эффектно опереться локтем на стол, но вместо этого локоть попал прямо в чашку. Чашка треснула, осколки рассыпались по столу, он быстро прошептал: я потом с Верой разберусь, и прижался к ней всем телом, впился в губы, и они долго целовались, пока наконец не стукну-лись зубами.
Ирен с трудом встала, ее слегка пошатывало, перед глазами все плыло, и она ощути-ла, как в ее разгоряченное тело проникает холодная струйка страха. Вера, подумала она в отчаянии, он и Вера, и тут она сразу вспомнила, как холоден он был, пока в подсобке не зазвонил телефон. Вера, подумала она, но тут он развеял все ее опасения, сказав: скоро придет поезд, тебе пора. Билл взял ее сумочку, и только она собралась забрать ее у него, как он заметил болтавшийся на ручке букетик ноготков и спросил с некоторой подозрительностью: а от кого цветы?
И тут на лесенку внутри нее вылез какой-то чертенок, и она ответила очень дерзко, так дерзко, что слова прозвучали убедительнее некуда: от этого сержанта, как его там, Буман, кажется, утром подарил.
И он ей верит и тут же мрачнеет и пихает сумку ей в руки: ох уж этот засранец, говорит он, и ей становится немножко стыдно, совсем чуть-чуть, но уже поздно. Они идут к двери, он обнимает ее за плечи, но, выйдя на улицу, Ирен замечает, что осталась одна. Билл остался стоять в дверях, она удивленно оборачивается, он отдает ей честь, вытягивает губы трубочкой и говорит: короче, к семи будем, ты уж там подсуетись.
Разворачивается и уходит, а она идет к вокзалу, совсем одна, прогулка получается грустная. На самых подходах к вокзалу она слышит визгливые старушечьи голоса, доносящиеся из проулка между вокзалом и живой изгородью из сирени вокруг дома доктора, оглядывается и видит мать и ее соседку, понимает, что они тоже идут на этот поезд, на тот же самый поезд, со всех ног бежит к сортиру, чтобы ее не заметили, и едва успевает захлопнуть за собой дверь, как скрипучие голоса приближаются и проходят мимо.
Билл заходит обратно в кафе, Вера опирается о стойку бара и небрежно поглаживает грудь. А я-то уж думала, господин сбежит, говорит она, и в пещере ее рта мелькает кончик языка. Неправильно ты думала, отвечает Билл, подходит к ней поближе, перегибается через стойку и барабанит по стеклу. За стойкой лежит куча коробок с таблетками, уже будто бы растворившимися в жарком воздухе. Руки настоящего солдата, произносит она, словно и не ожидает, что он оплатит счет. Внезапно Билл подпрыгивает и усаживается на стойку. Смотри-ка не свались, с неожиданной заботой произносит она, то-то старушенциям будет о чем посплетничать. Правда, что ли, дразнит ее он и придвигается поближе. Да уж не сомневайся, качает головой Вера, на ладан дышат, но с ними не забалуешь.
Билл перекидывает ноги через стойку и одним махом оказывается рядом с ней. Тебе сюда нельзя, вдруг старуха зайдет, произносит она, но без особого беспокойства в голосе. А когда она зайдет, спрашивает он, тоже спокойно. На следующем поезде из города приедет, говорит она уже совершенно спокойно, часа в четыре. Черт ее дери, говорит он, поглядывая на подсобку. Хорошие новости, спрашивает он, кивая на телефон. Да так, отмахивается она с легким раздражением. Да не, говорит он, берет ее за подбородок, и она, вздрогнув, смотрит в окно, не идет ли кто. Но на дороге пусто, она прижимается к нему, он наклоняется к ней и быстро целует в губы. Потом отстраняется, многозначительно поглядывая на нее, и говорит немного натянуто, но в то же время как ни в чем не бывало: ну тогда пойдем позвоним, что ли.