Змея - стр. 13
По земле гулко затопали сапоги. Отряд промаршировал через железную дорогу, поднялся к просеке и вытек на дорогу, ведущую к части. Вокруг ног клубилась пыль, винтовки мертвым грузом висели на правом плече. Поравнявшись с Маттсоном, Билл слегка ткнул того винтовкой в бок. Слышь, вполголоса сказал, погнали со мной сегодня, я с Ирен все перетер. М-м-м, невнятно пробурчал Маттсон, Ирен поедет. М-м-м, девка что надо, сказал Билл, поедет, а я… Тут раздался крик «разговорчики в строю!», все свернули к части, сержант Буман вышел вперед и прорычал «Маневр!». Каблуки месили гравий, кто-то споткнулся о корень и выругался, было так жарко, что гимнастерки насквозь пропитались потом, тела солдат источали пряный запах. Отряд сделал стой-раз-два у двенадцатого барака, но это стой больше было похоже на раз-два – как будто они продолжали медленно падать вперед, потом солдаты прижали приклады к левому бедру, прошуршав ценным механизмом о галифе, и лениво разбрелись по лагерю кто куда.
Остался только Билл. Он стоял в паре метров от сержанта Бумана, который с упоением вещал ефрейтору Свенссону о некоторых тонкостях тактического искусства, оттирая ружье от песка. Билл постоял еще немного и слегка дернул за лямки ранца, так что тот пару раз подпрыгнул на спине. Снизу раздалось шуршание и едва слышное шипение, тонкой струйкой сочившееся из ранца. Потом животное успокоилось, и Билл, сделав недостающие пару шагов в сторону начальства, прищелкнул каблуками и проорал: товарищ сержант, рядовой Шесть-Два Стенберг по вашему приказу прибыл! Взглянув на него, Буман раздраженно ухмыльнулся. А, Шесть-Два, процедил он, кивнул ефрейтору и отошел в тень, поближе к бараку. Билл последовал за ним, и когда сержант обернулся, чтобы окинуть его презрительным взглядом, подошел к нему ближе положенного. Выглядел рядовой совсем не так, как подобает нарушителю порядка, ожидающему выволочки.
Выглядел он скорее как-то высокомерно, и сержант уже собирался поставить его на место, но не успел и рта открыть, как Билл заявил: товарищ сержант, я тут нашел кой-чего, штуку одну. Хотите поглядеть, товарищ сержант? Скинув с плеча ранец, он подошел еще ближе к командиру, ослабил один из ремешков, резко встряхнул ранец, послышалось шуршание, оттуда показалось что-то черное и бешено извивающееся, сержант попятился, и пятился, и пятился, пока не уперся спиной в стену. Тогда Билл не спеша подошел еще ближе, почти вплотную, и сказал: змейка там у меня. Поймал, пока на холме лежали. Папаша мой собирает их и в банках держит, у него кого только нет.
Сержант в ужасе вжался в стену, не думая о том, что испачкает в краске новенькую форму, зрачки одинокими островами плавали в огромных белых океанах, пальцы нервно теребили портупею. Да, выдавил из себя он, горло перехватило, и ничего больше, кроме этого «да» произнести он так и не смог.
Ткань ранца натягивалась от отчаянных попыток рептилии выбраться из заточения, материя бугрилась, и ранец казался отвратительным и до противного живым. Было хорошо видно, как змея тычется головой в ткань, пытаясь пробиться наружу, – так же ясно, как видна рыба в озере, если стоишь на мостках. Вот она подобралась к краю, но Билл был наготове: он прижал извивающееся тело и ловким движением перетянул ранец ремнем, закинул его на плечо, но оттуда продолжали доноситься звуки, змея отчаянно боролась за свободу.