Змея. Часть 2 - стр. 25
Он сам не понял, сколько длился её рассказ. Судя по тающей полоске света, идущей из-за плотных портьер, за окном наступил вечер.
Как только Барбара вспомнила о своих рептилиях, ему показалось, что душный воздух комнаты, занавешенной плотными портьерами, наполнился каким-то лесным ароматом. Так свежо пах только ночной лес – фиалками, папоротником, мхом и сырым дерном. Он пристально посмотрел на её светлое лицо, обрамленное тьмой чернильных волос, и ему почудилось, что её волосы перестали быть статичными. Они ожили и как-то странно зашевелились. Длинные локоны отрывались от спины и взвивались над головой. А после вновь опадали на молочные плечи. Он зажмурил глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но смоляные пряди с тихим, стрекочущим звуком заскользили по её чистому лбу и маленькой голове. Он понял, что это были не волосы. Это были аспидные змеи. И одна из тонких и гибких рептилий соскользнула с её макушки и, упав на голые груди, скрылась в ложбинке кружевного лифа.
Гладышеву стало не по себе. Он машинально зажёг спичку и поднес её к лицу Барбары. Она отшатнулась от огня.
– Что с тобой, Миша?
– Ничего, любимая, мне просто померещилось…
После наваждения, оказавшегося ночным миражом, Гладышев долго курил, пуская по привычке кольца в светлеющий потолок, а Барбара лежала на его руке и немного дремала. На улице стояла Белая ночь, от которой они прятались за плотными портьерами. Он сходил на кухню и принёс бутылку вина. Потом они пили и вели неспешную беседу о каких-то пустяках. Он нежно целовал её в смеющиеся губы и светлый лоб, но отчего-то прежней близости и страсти в этот вечер меж ними уже не было.
Она ещё что-то довольно долго рассказывала ему о своём детстве и учёбе в институте. Он, словно издалека слышал журчание её мягкого голоса, а потом он провалился в глубокий омут крепкого сна.
Когда проснулся, её рядом не оказалось. Он позвал её по имени, но ответом была полная тишина, прерываемая токаньем старых ходиков. Он соскочил с кровати и заглянул в уборную. Потом, по очереди, он обошел все комнаты, но Барбары нигде не было. Он вышел на крыльцо. Но и во дворе ее тоже не было. Когда он вернулся в столовую, то не сразу увидел на стуле её аккуратно сложенный пеньюар, на котором лежал листок бумаги. Это была записка.
«Дорогой мой Мишенька, спасибо тебе огромное за те часы, которые я провела с тобой в этом доме. Я очень признательна тебе за твою ласку и любовь.
Прости меня, Миша, но мы не сможем быть вместе. Я замужем, а ты женат. Такова судьба, которой мы должны подчиниться.
Миша, я ведь недаром рассказала тебе вчера лишь о части собственной жизни, для того, чтобы ты понял, что тебе не стоит связываться со мною. Мы очень разные. Из разных миров. И мой мир – это спиритизм и магия. Тебе же чужды мои интересы.
Ты очень хороший, добрый и умный человек, но я тебе – не пара. Возвращайся, пожалуйста, к жене.
Прости ещё раз за всё, твоя Барбара».
– Ну, и куда же, чёрт побери, ты пошла? – произнес он вслух. – К Борисовым? Или вообще уехала в неизвестном направлении? И, чёрт побери, что в таком случае я стану делать? А?
Он медленно прошёлся по пустой кухне, а после плюхнулся на стул и, схвативши в руки ее пеньюар, поднес его к лицу. Он вдохнул её аромат, и от тоски у него заныло всё тело.