Злодейка в быту - стр. 31

У меня меньше часа, чтобы действовать.

И несколько минут дядя явно собирается украсть, он подходит:

— Юйлин, я всю знаю, — строго начал он.

— О чём вы, дядя?

— Не притворяйся. Здесь не поместье твоего отца, здесь твои фокусы не пройдут. Твой отец может быть ослеплён фальшивой невинностью, но не я.

— Дядя? — мой тон становится капельку прохладнее.

Я чувствую, как пугается здешнаяя часть и как недоумевает иномирная.

— Ты привела больную служанку, а когда твоя тётя встала на защиту слуг поместья, ты ей грубила, была непочтительна, а со своими сёстрами высокомерна и чванлива. Ты докучала старости, запугивала несчастную семью земледельцев. Что за злобная натура!

Обвинения настолько прекрасны, что даже возражать не хочется, только восхищаться тем, как дядя ловко извратил мой приезд. Его послушать, так не племянница приехала, а тиранша-рекетир.

Спасибо за идею, конечно, но я пока не готова захватывать поместье.

— Да? — я позволяю брови изогнуться.

— Ты даже не раскаиваешься! Возмутительное поведение!

— Дядя…

Что мне ему сказать?

Если откровенно, то очень хочется послать подальше.

Но это же некультурно.

Я очень чётко понимаю, что дядя остаётся в рамках традиций, сейчас он не просто мой старший, он мой опекун и имеет право меня ругать. Очевидно, что, отругав, он прикажет мне уйти в выделенный мне двор и думать о своём поведении.

А когда я уйду, пошлёт служанок меня караулить, чтобы не вышла раньше, чем запрет будет снят, и загребёт сундуки.

— Возможно, ты не осознаёшь, насколько ты неправа, Юйлин. Я помню, как твой отец тебя баловал. Я предупреждал его, но разве же он слушал! Он не наказал тебя даже тогда, когды ты влезла в архив с Запретными свитками. Ты моя племянница, Юйлин. Хотя я давно тебя не видел, ты в моём сердце, я люблю тебя как родную дочь. Я позабочусь о тебе. Я попрошу твою тётю найти для тебя бабушку, которая обучит тебя хорошим манерам. До конца месяца ты должна переписать трактат “О женской добродетели”, а сейчас на три дня и три ночи отправляйся в Зале предков думать о своём недопустимом поведении!

Эм?

Дядюшка превзошёл мои ожидания.

Запереть меня на три дня… Даже если он меня “милостиво простит” и отпустит раньше времени, всё равно впечатляет. По его мнению Юйлин испугается и станет шёлковой? Ну-ну, он просчитался.

Он разворачивается и, широко шагая, устремляется в ворота. Я смотрю ему вслед. Промолчать или сейчас высказать?

Толку молчать? Как только я откажусь покорно под конвоем топать в Зал предков, ему доложат.

— Дядя ошибается, — бросаю я ему в спину, повзолив лёгкой насмешке просочиться в голос.

— Что? — он вздрагивает, оборачивается.

Меня очень радует, что мы выясняем отношения, фактически, на улице. Никто из крестьян не посмел приблизиться, но издали посматриваются с огромным любопытством. Если дядя позволит себе лишнее, об этом узнает вся деревня, и только вопрос времени, как быстро сведения дойдут до моего отца. Очевидно, что небыстро, но всё же. А если уничтожить деревню разом — дядя способен на подобное злодеяние или нет? — то у отца тем более возникнут вопросы.

Что-то мне не по себе.

Откуда пришла мысль об уничтожении целой деревни свидетелей? Это подозрения Юйлин или оторванные от действительности измышления иномирной части?

— Я не запугивала старосту, я честно купила дом вдовы Лю Ции, переплатив за развалюху втридорога. Дядюшка верно заметил, что у меня отвратительный характер, поэтому из глубокой семейной привязанности я не буду обременять дядю своим присутствием, я буду жить в своём новом законно приобретённом доме.