Зима отчаяния - стр. 26

– Это у меня от папеньки, – усмехнулся Максим Михайлович, – тот был истинным дипломатом и мог обаять кого угодно, – отец Сабурова недовольно замечал, что сын больше напоминает чопорную британскую родню.

Сабуров действительно не сразу сходился с окружающими. Только на войне он немедленно словно породнился с отделением, которым поставили командовать двадцатилетнего добровольца. Солдаты оказались старше новоиспеченного прапорщика. Узнав, что Сабуров недавний сирота, отделение будто его усыновило. Максиму Михайловичу сначала было неудобно отдавать приказы более опытным бойцам, однако один из старослужащих заметил:

– Выофицер, ваше благородие, – он подмигнул Сабурову, – не извольте беспокоиться. Ежели что, мы объясним, как лучше действовать, – Крымская война научила Сабурова самостоятельно принимать решения.

– Британец во мне такой же, – понял следователь, – Путилин называет меня либералом, но я всего лишьне перекладываю ответственность на других и не занимаюсь министерскими интригами…

Вновом сыскном отделении и не оставалось времени для интриг. Полмиллиона жителей столицы каждый день совершали сотни преступлений.

С мелкими кражами и пьяными драками разбирались приставы, но сыскное отделение задыхалось от груза работы. Путилиноблегчил Сабурову ношу, передав его дела другим чиновникам по особым поручениям.

– Согласно приказу его высокопревосходительства, – Иван Дмитриевич со значением помахал пальцем над головой, – если мы раскроем дело, то к новому году получим новые звания и даже кое- что в петлицу…

Путилин страдал от несообразного его должности низшего звания коллежского регистратора. Сабуров, пришедший в полицию из судейского департамента, оказалсяпо бюрократической прихотистарше начальника в чинах. Сабурову не хотелось ставить Ивана Дмитриевича в неловкое положение.

– Еще одна британская черта, – он вздохнул, – но после ареста Призрака Путилин получит новое звание и орден и мы сравняемся.

Сабуров тоже надеялся на Станислава. К ордену полагалась денежная выплата. Ванная комната в доме на Песках, возведенном двадцать лет назад, давно нуждалась в ремонте.

Путилин был, пожалуй, единственным, кого Сабуров мог действительно назвать другом.

– Нам потребовалось съесть пуд соли, – он усмехнулся, – мне получить третье ранение, а ему второе. Надо его взять в шаферы, – Сабуров спохватился, – о чем я только думаю?

Княжна Литовцева давно покинула палату. Максим Михайлович никогда не стал бы клонить, как выражалась пословица, дерево не по себе.

– Вы в полной безопасности, отец Евгений, – уверил его следователь, – скажите, преступник носил клетчатую крылатку? Как он выглядел? Зачем вы поднялись на колокольню собора?

Протоиерей едва слышно прошептал:

– Он был демон. Сказано – и увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он был именно такой, сударь. Зверь, а не человек.

Сабуров решил не возвращаться на Пески. Послав полицейского на Офицерскую, он получил записку Путилина. Иван Дмитриевич тоже считал, что следователю лучше провести ночь в госпитале. Поговорив с доктором, Сабуров выяснил, что отцу Евгению придется остаться в лечебнице на несколько месяцев.

– Сюдаприезжал митрополит, – заметил врач, – скоро протоиерея переведут в госпиталь военно- медицинской академии. Мы сделали первые операции, но впереди еще несколько.