Зима отчаяния - стр. 28
– Никого не было, ваше благородие, – отрапортовали парни, – сестра принесла ужин и доктор заходил с лекарством, – приоктрыв дверь, Сабуров удостоверился, что в палате все в порядке. Ему почему- то послышался свист ветра.
– Ерунда, – при свете ночника он обвел глазами комнату, – окна плотно закрыты, а до чердака не добраться, пусть мы и на последнем этаже. Мне чудятся звуки, пора поспать, – простившись с полицейскими, Сабуров пошел в свою палату.
Сабурову выдали полосатый больничный халат, однако следователь предпочел прикорнуть по- походному, только избавившись от сюртука и жилетки. Рассмотрев при свете ночника прохудившийся ботинок, он понял, что покупки новой пары не избежать. Сведение домашнего баланса ввергало Сабурова в откровенный сплин, как выражались англичане. Достав блокнот, он водрузил ноги на спинку кровати. Максим Михайлович отвел три страницы на подробные сведения о жертвах Призрака. Преступник тоже удостоился отдельного листа. Сабуров надеялся на завтрашнее продолжение разговора с протоиереем.
– Берлин, – он покусал карандаш, – надо подробно расспросить отца Евгения о его встречах и знакомствах. И надо выяснить, бывал ли Завалишин в Берлине. Наверняка, бывал. Столица Пруссии – недальний свет, – пока из схем и чертежей Сабурова складывалась очень определенная картина.
Его беспокоило упоминание князя Литовцева. Вельможа пришелся по душе Максиму Михайловичу. Следователь напомнил себе, что надо сохранять беспристрастность. Завалишин, с его надменностью и сомнительными семейными связями гораздо больше подходил на роль шпиона, однако и его сиятельство мог оказаться на содержании Германии.
Сабуров, впрочем, не понимал, зачем богатейшему Литовцеву понадобилось продавать государственные секреты.
– Его могли шантажировать, – хмыкнул Максим Михайлович, – что, если княжна София Аркадьевна нарочно направила меня по ложному следу, зная о предательстве брата? Она может защищать князя. Кровь, как говорится, не вода, – Сабуров чувствовал, что сунул руку в растревоженный муравейник.
– Фрейлейн Якоби тоже может оказаться шпионкой, – сняв пенсне, он потер уставшие глаза, – а вся история о браке с Грюнау придумана от начала до конца, – Максим Михайлович насторожился, – однако доктора утверждают, что женщина не могла совершить такие убийства. Нет, это Призрак. Понять бы еще, кто он такой, – за высокой беленой дверью палаты царила тишина.
Запах лечебницы напомнил Сабурову о его операциях в полевом госпитале в Симферополе. К тяжелому аромату карболки примешивался соленоватый дух крови.
Поворочавшись на тощем матраце, Сабуров проверилревольвер. Полицейских у палаты Добровольского вооружили старомодными армейскими однозарядными пистолетами, однако офицерам рекомендовали покупать американские револьверы Кольта или оружие Лефоше. Жандармскому корпусубельгийский товар выдавали за казенный счет.
Сабуров и Путилин, как шутил начальник, расходились только по одному вопросу. Путилин предпочитал пистолеты Лефоше. Сабуров, побывав на стрельбище, решил ужаться, но купить за свои деньги американский револьвер Смита и Вессона.
Оружие успокаивающе переливалось серой сталью, Сабуров повел носом. Форточка оставалась открытой.
– Это запах не с улицы, – он вскинул голову к решетке вентиляционного отверстия, – кровь где- то близко.