Зима отчаяния - стр. 25

Добровольский простонал что- то неразборчивое. Княжна спохватилась:

– Отец Евгений приходит в себя. Не смею вам мешать, – она ловко собрала поднос, – надеюсь, он оправится, хотя теперь он будет обездвижен. Он наш исповедник, – Литовцева остановилась у двери, он духовный отец моего брата.

Сабуров отчего- то поинтересовался: «Вы давно в Крестовоздвиженской общине?».

Он помнил четкие анатомические рисунки в альбоме княжны:

– Может быть, она хочет стать доктором, – решил Сабуров, – хотя не бывает женщин докторов…

Он сомневался, что князь Дмитрий Аркадьевич одобряет стремление сестры к диплому, буде такое имелось бы. Литовцев славился разумным консерватизмом. Его сиятельство поддерживал реформы, однако Дмитрий Аркадьевич приятельствовал с наставником великих князей, господином Победоносцевым. Государственные деятели были почти ровесниками.

Сабуров поступил в училище правоведения, вернувшись в столицу после детства,проведенного в Лондоне. Победоносцев, старше его на восемь лет, к тому времени закончил курс, однако Сабуров много слышал о его блестящих способностях. Победоносцев не отличался радикализмом.

– И Дмитрий Аркадьевич такой же, – хмыкнул следователь, – реформы реформами, однако женщины должны знать свое место, – княжна отозвалась:

– С прошлого года, господин Сабуров. Помощь страждущим и обездоленным – богоугодное дело.

Оа неслышно выскользнула за дверь. Сабуров рассудил, что незачем бить тревогу. Литовцевы были вовлечены в дело только косвенно.

– Пока косвенно, – поправил себя Сабуров, – смерть Дорио не имеет отношения к убийствам Призрака, но если Завалишин руководит шпионской сетью, то Литовцеву грозит опала…

Ключ к разгадке дела лежал перед ним, забинтованный с головы до ног. Сабуров полистал папку, выданную ему замотанным доктором. Максимилиановская лечебница принимала больных без разделения на возраст, пол и сословие. Врачи здесь всегда сбивались с ног.

– Я переведу, – парень, на вид ровесник Сабурова, блеснул пенсне, – здесь латынь,– следователь отмахнулся:

– Идите к больным, сударь. С латынью я справлюсь.

Продравшись через невозможный медицинский почерк, Сабуров подсчитал травмы священника. Добровольского действительно собрали по кусочкам. Он вспомнил невеселый голос начальства:

– С постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь, – следователь разозлился.

– Ерунда, сюда и мышь не проскочит, – он коснулся бинтов на руке священника.

– Отец Евгений, не беспокойтесь, – темные глаза проиерея испуганно заметались, – меня зовут господин Сабуров, я из столичного сыскного отделения..

Рука задергалась, Сабуров уловил торопливый шепот. Добровольский кусал губы.

– От него нет спасения. Я наказан за мои грехи, – Сабуров терпеливо спросил: «От кого нет спасения, отец Евгений?».

– От Сатаны, – Добровольский бессильно заплакал.

Сабуров и в Итоне славился тем, что никогда не отступал от своего. Следователь не позволил бы разговорам о Сатане сбить его с толку. Он аккуратно помог отцу протоиерею высморкаться.

– Можно сказать, что вы встретились с дьяволом, отец Евгений, – терпеливо сказал следователь, – я разделяю ваши чувства касательно преступника, однако сейчас важнасамая мельчайшая деталь, самая незначительная подробность, – несмотря на пристрастие к чертежам и схемам, Сабуров умел разговаривать с людьми.