Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - стр. 46
Дули, впрочем, как и прежде, на воду. Вот уже на излете зубавинского правления записывает в дневник Всеволод Иванов, член редколлегии:
Заседание в альманахе «Н. С.» <«Наш современник»>. Секр<етарь> редакции, мотивируя то, что не напечатали очерки Солоухина, сказал, что редакция убоялась печатать, т. к. сам автор «распространял слухи», что его очерки «мрачные». – К. Львова жаловалась, что плохие статьи на ее роман «организовали» евреи; говорила завуалированно, конечно. – А когда кто-то предложил напечатать статью об очерках К. Паустовского, редактор воскликнул:
– Паустовский еще не признал своих ошибок, а мы будем печатать о нем статью!162
С таким отсутствием позиции выбиться в первый разряд, разумеется, никак не удавалось, тираж держался на скромной по тем временам отметке, и в коридорах власти стали поговаривать, что «Наш современник» надо бы закрыть: «малюсенький журналишко до сих пор ничем себя не проявил ни с точки зрения политики, ни с точки зрения литературы»163.
Могли бы, наверное, и закрыть, но положение спас Леонид Соболев – ему, руководившему тогда Союзом писателей РСФСР, остро требовался свой журнал, который противостоял бы либеральному, а попросту говоря, еврейскому засилью в «Литературной газете», «Новом мире», «Юности» и даже в «Знамени».
Выбор пал на Сергея Викулова – русский, фронтовик, коммунист, в недавнем прошлом провинциал, вологжанин, только что прошедший школу (и проверку!) в должности заместителя главного редактора славянофильствующей «Молодой гвардии».
И Викулов развернулся, набрав команду единомышленников, «одержимую», – как он вспоминает, – целью: пробуждать в народе национальное сознание, угнетенное тяжелым прессом «пролетарского интернационализма», а через него – и патриотизм (причем не только советский, как требовали от нас идеологи партии), воспитывать в русских чувство человеческого достоинства, готовность немедленно дать сдачу тем, кто это достоинство унизит или оскорбит164.
Что же касается журнальной программы, то и она определилась сразу – «окликнуть провинциальную Россию»165. И первой стратегической удачей стало появление в редакции мало пока известного иркутянина Валентина Распутина – началось с дежурной повести о строительстве Усть-Илимской ГЭС «Нечаянные хлопоты», написанной совместно с Вячеславом Шугаевым (1969, № 5), продолжилось совсем другими повестями – «Последний срок» (1970, № 7–8), «Живи и помни» (1974, № 10–11), «Прощание с Матерой» (1976, № 10–11). А массовый читательский успех обрушился на журнал с публикацией трогательной повести воронежского прозаика Гавриила Троепольского «Белый Бим Черное ухо» (1971, № 1–2).
Эта повесть вышла с посвящением Александру Твардовскому. Однако он к тому времени от «Нового мира» был уже отставлен, в декабре того же 1970 года удалили Анатолия Никонова из «Молодой гвардии» – и в «Наш современник» неслиянными потоками хлынули их авторы – идеологи-«молодогвардейцы» и прозаики-«новомирцы», вплоть до Василия Шукшина (1971, № 9)166, Владимира Тендрякова с «Тремя мешками сорной пшеницы» (1973, № 2) и – вы не поверите – Фазиля Искандера с повестью «Морской скорпион» (1976, № 7–8). Не было бы, словом, своего счастья, так несчастье других помогло.
Наиболее горячие головы тогда даже говорили, что «Наш современник» наследует журналу Твардовского, на что Викулов, уже прощаясь с жизнью, решительно заявил: