Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - стр. 39

И, конечно, Бродский. Конечно, Довлатов. Конечно, выбравшиеся из андеграунда Виктор Кривулин, Елена Шварц, Петр Кожевников, Владимир Уфлянд, иные многие.

Принципиально значимые традиции «Звезды» закладывались уже тогда, и выделить стоило бы, во-первых, подготовку целевых номеров, начатую еще ахматовским выпуском в июне 1989 года, а во-вторых, преимущественный интерес к истории Отечества и отечественной литературы, взгляд с классических (в том числе потаенно классических) позиций и на то, что творится в сегодняшней словесности. Появились новые рубрики, и вели их первые перья: «Философский комментарий» – Борис Парамонов, «Книжный угол» – Иван Толстой, «Уроки изящной словесности» – их читателям давали сначала Петр Вайль и Александр Генис*148, затем Самуил Лурье.

При редакции, на манер Московской, стала действовать «Ленинградская трибуна», собирающая прорабов перестройки. Возникли многообещающие планы собственного книгоиздания. Мало ли!..

Однако, – в последний раз сошлемся на воспоминания Николаева, – по официальным итогам подписки на 1992 год тираж «Звезды» со 140 тысяч экземпляров упал до 62-х. Более чем в два раза! Такая же картина наблюдалась и по другим «толстым» журналам. Обвальное падение тиражей продолжалось и далее. Вздорожала бумага, полезли вверх цены на услуги по хранению, пересылке, перевозке. Над журналом нависла угроза банкротства…

И Николаев, решив, что его миссия выполнена, свой пост покинул, а коллектив «Звезды», ставшей к тому времени независимым изданием, летом 1992-го избрал соредакторами Андрея Арьева и Якова Гордина.

Сама идея соредакторства, нигде более не повторенная, на первых порах многих изумила. Тем не менее годы идут, сменяются десятилетиями, но Арьев и Гордин все так же сражаются с безденежьем и прочими угрозами, все так же держат репутацию журнала, может быть, и не самого «продвинутого» в эстетическом отношении, зато, возможно, самого интеллигентного, филологически грамотного из всех существующих. И проза, в том числе яркая, и стихи тоже, и актуальная эссеистика, разумеется, на месте, но есть отчетливое впечатление, что здесь прежде всего заботятся о наполнении журнальных книжек архивными публикациями, новонайденными историческими документами и выразительными мемуарами. Они-то и определяют сейчас необщее выражение лица журнала, только что отметившего свое столетие.

Крестным отцом журнала «Дружба народов» обычно называют Горького, который еще 22 августа 1934 года в заключительной речи на Первом съезде писателей заявил, что «необходимо издавать на русском языке сборники текущей прозы и поэзии национальных республик и областей в хороших переводах».

И, конечно, Сталина – это его словами в марте 1939 года открылся первый номер пока еще альманаха:

Дружба между народами СССР – большое и серьезное завоевание. Ибо пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внешние, ни внутренние враги, пока эта дружба живет и здравствует.

Предназначение и стартовые установки нового издания, таким образом, понятны.

Не очень, правда, понятно, почему с введением в строй постоянно действующей трибуны (и витрины!) многонациональной советской литературы мешкали так долго: до двадцать второго года Октябрьской революции как-никак. Попытки заглянуть на иноязычные окраины державы если и предпринимались раньше, то очень какие-то неуверенные, робкие, во всяком случае, без большевистского фанатизма и большевистской последовательности. То в 1927 году затеют альманах художественной литературы и искусства народов СССР «Советская страна» – и на третьем же номере это начинание бросят. То вознамерятся заменить его серией переводных книг в Госиздате, выпуском, как тогда выражались, «братских могил» типа «Дагестанской антологии» и «Таджикского сборника», «Узбекистана» и «Казахстана», «Антологии грузинской прозы» и «Поэзии горцев Кавказа» – но и тут без особого азарта и должной систематичности. Что говорить, если даже с одобренным на Первом съезде писателей планом издавать альманах, а еще лучше журнал «Творчество народов СССР» валандались добрых 5 лет: нет классных переводчиков, нет толковых организаторов-энтузиастов, нет, наконец, неотступного хозяйского догляда со стороны директивных органов