Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - стр. 26
Случались и беды: рассказ (вернее, «полурассказ», как сказано в журнальной публикации) Артема Веселого «Босая правда» (1929, № 5) вызвал специальное постановление Секретариата ЦК ВКП(б), где квалифицировался как «однобокое, тенденциозное и в основном карикатурное изображение советской действительности, объективно выгодное лишь нашим классовым врагам». Понятно, что «Босая правда» при жизни автора больше никогда не переиздавалась, а «состав редакции» был пересмотрен «в направлении, гарантирующем партию и комсомол от таких нежелательных случаев»96.
Так что редакторы менялись. За неукротимым Львом Авербахом (1922–1924) на этот пост поочередно заступали партийные функционеры Федор Раскольников (1924–1926), Сергей Гусев (1926–1928), Тарас Костров (1928–1929), Борис Ольховый (1929–1930), но успех, высоко оцененный властью и, соответственно, читателями, пришел только при Анне Караваевой (1931–1938).
Это был частью написанный, а в основном надиктованный парализованным и по сути потерявшим зрение Николаем Островским роман «Как закалялась сталь», который после многоступенчатой редактуры А. Серафимовича, самой А. Караваевой и ее заместителя М. Колосова стал печататься в апрельском номере «Молодой гвардии» за 1932 год и сразу же сделался едва ли не главным советским бестселлером. Островский был награжден орденом Ленина, получил звание бригадного комиссара, дом в Сочи и квартиру на улице Горького в Москве, а его роман к январю 1991 года издали на 75 языках народов СССР 773 раза суммарным тиражом 53 854 000 экземпляров.
Такого успеха в истории «Молодой гвардии», напечатавший незадолго перед кончиной писателя еще и фрагменты из романа «Рожденные бурей» (1936, № 5), больше не случалось. 1930-е годы прошли, как у всех, в пароксизме классовой ненависти и предсмертного страха, когда и приличные вроде бы авторы печатали в журнале либо, как Алексей Толстой (1937, № 10–12), главы из угодливо сталинистского романа «Хлеб», либо, как Владимир Луговской, стихи, обращенные к врагам народа: «Душно стало? Дрогнули коленки? / Ничего не видно впереди? / К стенке подлецов, к последней стенке! / Пусть слова замрут у них в груди!..» (1937, № 2)97.
А дальше война. В 1942 году издание журнала приостановили, в 1948-м вроде бы возобновили, но в форме альманаха, так что вышло 17 выпусков, о содержании которых и сказать, собственно, нечего. Поэтому новой датой рождения «Молодой гвардии» стал 1956 год, когда журнал, дотоле исключительно комсомольский, преобразовали в орган, то есть в слугу двух господ – ЦК ВЛКСМ и Союза писателей СССР.
Главным редактором назначили многоопытного критика Александра Макарова, и он, вообще-то славившийся своей осторожностью, неожиданно для всех зажегся: как рассказывает В. Астафьев, «взял разгон в работе»98. Во всяком случае, первый же номер, датированный июлем – августом 1956 года, открыл подборкой из пяти политически заостренных стихотворений Е. Евтушенко – и почти тут же, 26 сентября, получил увесистую плюху от Отдела науки, школ и культуры ЦК КПСС. Мол, весь номер почти целиком заполнен пустыми, бессодержательными и пошлыми вещами, а в ряде случаев политически вредными. В этом отношении особенно показательны стихи молодого поэта Е. Евтушенко – студента Литературного института им. А. М. Горького. В стихотворении «Празднуйте Первое мая» Е. Евтушенко призывает советских людей вернуть «первородное звучание» таким словам, как «коммунизм», «советская власть», «революция», «Первое мая». В стихотворении «В пальто незимнем…» он пытается уверить, что в нашей стране во всем торжествует несправедливость, большая правда подменяется «игрой постыдною в нее». В стихотворении «И другие» Е. Евтушенко противопоставляет советский народ и его руководителей, изображая руководителей людьми, у которых нет общих интересов с народом