Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - стр. 23

Словом, один из всех, «Октябрь» если чем и выделялся в 1980-е, то тем, что первым обратил внимание на так называемых «сорокалетних» прозаиков, стал их изредка печатать, даже ввел в редколлегию Руслана Киреева и Анатолия Курчаткина – вместе, впрочем, с Александром Прохановым, чья публикация – повесть «Дерево в центре Кабула» (1982, № 1–2) – отвечала сразу двум задачам – и лидера «сорокалетних» приветили, и советскую интервенцию в Афганистан одобрили.

Но тут перестройка, открывшая шлюзы «утаенной классике», и, – рассказывает Александр Михайлов-младший, в ту пору заместитель главного редактора, – все сотрудники редакции, кто где мог, добывали ранее не печатавшиеся в СССР произведения запрещенных авторов и наперебой предлагали их опубликовать. Было что-то типа игры: кто быстрее успеет – мы или «Новый мир» или, не дай Бог, еще какая-нибудь «Волга»93.

Конечно, в этом истинно магеллановом переоткрытии новых (для массового читателя) индий и америк тогда участвовали все практически ежемесячники – от традиционных «Знамени» и «Москвы» до кишиневских «Кодр» и только что возникшего рижского «Родника», – но «Октябрь» с разбросанностью своих публикационных интересов явно претендовал на первое место: «Реквием» Ахматовой (1987, № 3)94, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана (1988, № 1–4), подборка стихов и песен Александра Галича (1988, № 4), фрагменты книги Нины Берберовой «Курсив мой» (1988, № 10–12), «Школа для дураков» Саши Соколова (1989, № 3)…

И, – вспоминает Ирина Винокурова, работавшая в отделе критики, – «ни одна из этих публикаций не повлекла за собой для Ананьева никаких неприятностей». Пока (причем без санкции главного редактора) в апрельском номере за 1989 год не напечатали короткий отрывок из «Прогулок с Пушкиным» Абрама Терца, то есть Андрея Синявского.

Всего 4 странички, но во фразе «На тоненьких эротических ножках вбежал Пушкин в большую поэзию и произвел переполох» углядели не только стилистическую непочтительность, но и злонамеренную русофобию. Так что хляби разверзлись мгновенно: придумавший термин «русофобия» математик Игорь Шафаревич вместе с публицистом Михаилом Антоновым и скульптором Вячеславом Клыковым в открытом письме секретариату правления СП РСФСР потребовали клеветника осудить, а Героя Социалистического Труда Ананьева лишить должности (Литературная Россия, 1989, № 31). Эти обвинения Шафаревич развернул и в размещенном там же памфлете «Феномен эмиграции» (№ 36), а редакция еженедельника поддержала их перепечаткой давней статьи Романа Гуля «Прогулки хама с Пушкиным» из «Нового журнала» (1976, № 124) и масштабной публикацией читательских писем с выразительными названиями типа «Сладострастие ненависти?» и, конечно же, «Мы не позволим!» (№ 37). Выяснилось, что «грязное хихиканье по адресу самого светлого имени русской культуры» – прием, с помощью которого некая «сплоченная группа» русофобов проверяет «жизнеспособность нашего народа», и что знаменитые «Сатанинские стихи» Соломона Рушди – это, по-видимому, нечто вроде исламского варианта «Прогулок с Пушкиным». И исламский мир своей реакцией на это «прощупывание» еще раз доказал свою большую жизненную силу, а тем самым, вероятно, заметно ослабил давление, которому мог бы подвергнуться в ближайшее время.