Журавушки - стр. 31
А потом он затосковал, когда сына в армию забрали. Ждал, что он вернется из армии и всё веселее будет, а сынок, охламон этакий, долго скрывал, что не собирается возвращаться в родной дом. Письма присылал, что остался на сверхсрочную службу, а сам демобилизовался и остался жить там, где служил. Писал, что на работу устроился. Встретил девчонку. Недолго гулял. Женился. Свадьбу не играли. Просто расписались – и всё на этом. Пока в общаге поживут. К весне обещают комнату выделить.
Павел аж подпрыгнул, когда письмо прочитал. Обманул, засранец! Отца родного не послушал и женился! Ах, ты, так, так и еще разэтак! Гром и молнии метал.
Ругался не из-за того, что сын в родной дом не вернется, а обманул его и женился, что рано хомут одел, но в душе-то другого опасался. Боялся, что сын пойдет по его стопам. Он никогда не рассказывал сыну про его мать. Не хотел травмировать неокрепшую душу ребенка, а потом, когда сын вырос, вопрос отпал. Может, сам сынок догадался, а может, кто-нибудь правду рассказал.
Павел боялся, что сын не успеет нажиться, как жена вильнет хвостом, как и его мать, смоется с каким-нибудь ухажером. Боялся, что сын наступит на те же грабли. Написал ему, чтобы приехал с женой. Посмотреть и понять намеревался, что за девка вскружила голову сыну.
Вскоре они приехали. Девка как девка. Ничего примечательного. Маленькая, худенькая, да еще конопатая в придачу. На улице встретишь и мимо пройдешь. Замухрышка, одним словом. Павел бы мимо нее прошел, а сын налюбоваться не может.
Видать, что-то в ней было, чего Павел не увидел или не успел заметить, потому что недолго они пробыли в гостях. Сноха лаской брала – папа, папулечка, для вас гостинчики привезли, а вот рубашечку купили, примерьте, а он хмурился, ворчал и близко не подпускал. Всё на сына обижался, что обманул его и женился, но придет время, будет локти кусать.
Вскоре они уехали, но обещали, что станут навещать, но возвращаться в родной дом сын не захотел. Сказал, что там ему лучше живется. И дом есть, и семья появилась. А потом шепнул отцу, мол, пора бы и тебе жениться, ты ж еще не старый. Хохотнул, глядя на обескураженного отца. И уехал.
Павел так и остался бобылем. Хоть частенько вспоминал слова сына о женитьбе. Ему не хотелось приводить новую жену в родной дом. Привык к одиночеству. И казалось, что женщина в доме – это лишнее. Сам в силах за порядком следить да поесть приготовить, а чтобы каждый день перед глазами маячила чужая женщина – нет, и не дай бог начнет командовать – этого он уже не выдержит. Ладно, пришла в гости, посидели, выпили, шуры-муры, а утром ушла, и он забыл про нее. И так до следующего раза. Правда, чаще сам старался ходить. Так и жил затворником.
Сын три раза приезжал. Уже дедом его сделали. Две звезды на погоны получил. Павел радовался, чего греха таить, но в глубине души боялся, что спугнет эту радость и сын пойдет по его стопам. Очень боялся! Пусть живут, пусть! Ничего не стану говорить, не буду советы давать.
А старость незаметно подступила. Не успел оглянуться, на пенсию отправили. Вроде бы работай да работай еще, в душе молодым чувствовал себя, но время подошло, и сказали, мол, пора, дорогой Павел Иванович, место освобождать для новой смены, пора на заслуженный отдых отправляться.