Жнецы Страданий - стр. 25

– Если тут весной так холодно, что ж зимой-то будет? – простучала зубами со своего ложа Айлиша. – И дров не дали, чтобы очаг затеплить.

– Зимой-то, поди, дадут, – отозвался Тамир, страстно мечтавший оказаться возле родной, пышущей жаром печи.

– Всё! Надоело зябнуть! – Лесана вскочила, приплясывая на студёном полу. – Давайте лавки сдвинем. Сейчас друг к дружке прижмёмся и тремя одеялами накроемся. Можно ещё сверху холстины набросить, которые нам для утирок дали. И вы как хотите, а я портки вздену. Эдак всё себе застудишь. Мы ж сюда за наукой, а не за хворями приехали. Ну, давайте!

– Лесана… – робко попыталась вразумить девушку подруга, – стыдно это!

– Наш стыд, видать, на себя крефф Нэд взял, раз сказал, что нет отныне меж нами различий.

Айлиша нерешительно мялась на своей лавке, однако под уверенным натиском сдалась, стала натягивать порты. В полумраке завозился и Тамир. А через несколько мгновений, обмирая от ужаса и собственной смелости, юные послушники сдвинули убогие ложа, теснее прижались друг к другу под тонкими одеялами и, наконец, угрелись и задремали. Сквозь зыбкий полусон Тамир чувствовал, как ровно дышит прижавшаяся к нему девушка. Тёплая, тихая. Казалось, они одни в полумраке Цитадели, и над их ровным дыханием плыли только тишина и холод. А потом он заснул.

Уже глубоко за полночь в тёмный покой заглянули двое. При свете лучины они оглядели открывшееся глазам зрелище, и один из вошедших хмыкнул.

– Как думаешь, выйдет из них толк? – нарушил тишину негромкий голос Майрико.

– Не знаю, какой там будет толк и будет ли, но им хватило ума наплевать на порядки и сделать всё, чтобы не застыть. Гляди, – её спутник небрежно поднял уголок одеяла, – что нашли в сундуках, то и напялили. Фебр, стервец, забыл им дров выдать.

Собеседница усмехнулась.

– Что ж, поглядим, как дальше сложится.

Затворив дверь покойчика, Майрико и Клесх направились на верхние ярусы Цитадели.

Они шли в молчании, думая каждый о своём и не слыша призрачного эха шагов, витающего под высокими тёмными сводами. О чём они думали? О тех далёких днях, когда сами, испуганные и жалкие, очутились в стенах каменной твердыни? Вряд ли эти двое помнили себя прежних. Ведь и от полудикого мальчишки, выросшего в рыбацкой лачуге, и от девочки из глухого лесного села не осталось ничего, кроме данных когда-то родителями имён. Былое подёрнулось дымкой. Стало чужим. Ненастоящим.

На верхнем ярусе гуляли сквозняки, но было не так сыро, как на нижних. Здесь жили наставники и глава Цитадели. Клесх остановился, услышав за спиной короткий смешок. Обернулся и вопросительно посмотрел на спутницу, а она вдруг сказала то, о чём он и сам мельком подумал, идя по истёртым ступеням.

– Помнишь, когда тебя только привезли, ты был одет в смешные порты до колен и весь грязный, будто с пепелища? Нурлиса тогда сказала, что таких, как ты, надо сначала варить с мыльным корнем, а уж потом спрашивать имя. А ты стоял посреди двора, смотрел на Северную башню и кричал от восторга: «Поди с неё плюваться далече можно!» – Она старательно изобразила его просторечное «оканье».

Клесх в ответ кивнул. Он, хотя и смутно, но помнил тот день. Ему едва исполнилось одиннадцать вёсен. Он никогда не бывал дальше каменистого берега Злого моря и всю дорогу до Цитадели то и дело падал с лошади, поскольку впервые в жизни очутился в седле.