Жнецы Страданий - стр. 21
– Ладно, хватит уже столбами стоять. Есть идём.
Парень толкнул широкую дверь, и перед его оробевшими спутниками раскинулась просторная трапезная с рядами столов. За одним из этих столов, наверное, самым длинным, сидели юноши и девушки, одетые в такой же грубый лён, что и прибывшая троица.
– Садитесь, – кивнул Фебр на свободные места, а сам ушёл за соседний стол к своим товарищам в чёрных облачениях.
Лесана огляделась. В трапезной собралось много народу. Стол, за которым сидели новички, действительно был самым большим. Диво дивное, но все ученики цитадели – и парни, и девки – оказались одеты и обуты одинаково. Только цвет различался: у новеньких платье было из небелёного грубого льна, а у тех, кто постарше, или чёрное, как у Фебра, или коричневое, или тёмно-серое. Интересно: отчего так?
А ещё Лесана отметила, что все выучи и впрямь пострижены коротко-коротко. От этого стало чуть легче на душе: не одним срамиться.
Девушка продолжила озираться, ища взглядом креффов. Не могут же выученики одни сидеть? Возле самого окна стоял пустующий стол, на котором ждали едоков ложки, миски и хлеб. Сразу стало ясно, что это и есть место наставников. Так и оказалось.
Дверь снова открылась, в зал вошли обережники. Их было около дюжины. Лесана не успела точно разглядеть, да и побоялась, как бы не наказали за дерзость: чай, обережники не коровы, по головам их считать. Впереди шёл осанистый мужчина. Высокий, седовласый, широкоплечий, прямой. Сколько ему вёсен, Лесана не взялась бы сказать. Может, сорок, а может, и шестьдесят. У него было чистое, лишённое морщин лицо и колючие тёмные глаза. И веяло от этого человека такой властностью, что хотелось вжать голову в плечи, а лучше закопаться в стог сена и не высовывать носа.
При появлении наставников старшие выучи повскакали с мест и застыли, ожидая разрешения сесть. Новички неуклюже, вразнобой последовали их примеру.
Окинув трапезную пронзительным взглядом, вошедший мужчина дал знак садиться.
Снова загрохотали отодвигаемые лавки, засновали между столов служки с исходящими паром горшками. К стопке мисок со всех сторон потянулись руки. Однако над головами собравшихся разнёсся глубокий сильный голос. Разговоры и гул сразу стихли.
– Прежде чем вы приметесь за еду, я, глава Цитадели крефф Нэд, растолкую новым послушникам наши порядки. Запомните: среди вас больше нет детей из богатых и бедных семей, нет городских и деревенских, нет девок и парней. – Глава обвёл учеников тяжёлым взглядом. – Все вы теперь послушники. Отныне Цитадель – ваш дом. Креффы – ваши отцы и матери. Остальные выученики – ваши соотчичи.
После этих слов новички начали недоумённо переглядываться. Страшно становилось даже подумать о таком! Ведь не извергли их из рода, не изгнали насовсем, лишь отпустили на обучение! Как же так можно, чтобы чужие люди считались ближе отца, матери, родовичей? Да и мыслимое ли дело не делить их на юношей и дев?! Однако нарастающий гул разбился о резкое:
– В Цитадели нет праздности и безделья. Вас привезли сюда вразумляться наукам. Быть послушником – значит оставаться в послушании у старших все пять вёсен и зим, которые вы будете в этих стенах. Только тот, кто от первого до последнего дня проявит усердие, будет потом опоясан. Иные, если Хранители дадут, позднее сядут на креффат. Но о том пока не то что говорить, думать рано. И помните: опоясаны будут не все. Слабых духом Цитадель отринет. Ибо вестимо: кто не в силах защитить самого себя, тот не в силах сберечь других. А вы должны стать спасением людей от ходящих в ночи. Вот почему всяк, кто попустится страхом и жалостью к себе, не выживет.