Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - стр. 42
В те же ранние годы (еще в Иркутске) М. К. изучал и другой катехизис современного искусства – книгу немецкого историка искусства Рихарда Мутера «История живописи в XIX веке» (русский перевод: СПб., 1902). 18 января 1954 г. он признается в письме к И. С. Зильберштейну: «Когда-то Мутер был моей любимой книгой. Впрочем, это было примерно 50 лет тому назад».
Увлечение трудами Р. Мутера и А. Бенуа говорит о художественных вкусах М. К. того времени и его приверженности «новому» искусству.
Студентом третьего курса М. К. предпринимает в 1910 г. второе (и последнее в своей жизни) заграничное путешествие, оказавшееся более долгим, чем «лечебная поездка» в 1906 г.: начавшись в мае, оно завершилось лишь в октябре. Все летние месяцы Марк проводит в Мюнхене, снимая комнату в частной квартире на Изабеллаштрассе. Оттуда он совершает поездки в соседний Нюрнберг и другие германские города, а также в Швейцарию (Берн, Люцерн) и Австрию; в сентябре добирается (через Страсбург) до Парижа. В каждом городе петербургский студент осматривает достопримечательности, бродит по книжным магазинам265 и, разумеется, посещает музеи. Особенно много времени он провел в мюнхенской Пинакотеке. Л. В. пишет:
Его влечение к искусству достигает в этот период своего апогея. Он всерьез задумывается над тем, кем он должен стать в будущем, и даже мучается сомнениями: не расстаться ли с историко-филологическим факультетом, чтобы всецело отдаться искусству? Однако любовь к литературе, к художественному слову, оказалась, в конце концов, сильнее, чем увлеченность живописью266.
Немало времени пришлось уделить в те годы изучению иностранных языков. Впоследствии М. К. рассказывал, что на протяжении многих лет первый час после пробуждения (а вставал он всегда рано) «он посвящал изучению иностранных языков – день немецкому, день английскому, день французскому; овладел он и некоторыми славянскими языками»267. К тому же в 1907/08 учебном году ему пришлось усиленно заняться древнегреческим – обязательным для выпускника российской гимназии, желавшего получить университетское образование (в свидетельстве об окончании Иркутской гимназии этот предмет отсутствовал). Где и как учил или совершенствовал Марк Азадовский язык древних эллинов, неизвестно, однако в мае 1908 г. он обратился (видимо, из Хабаровска, куда прибыл на пасхальные каникулы) к директору Владивостокской мужской гимназии с просьбой подвергнуть его испытанию в греческом языке «из курса мужских гимназий». Экзамен состоялся во Владивостоке 30 мая 1908 г., причем испытуемый обнаружил «познания отличные»268. Отправленное в Петербург свидетельство было приобщено к документам личного дела, и тем самым устранилось последнее препятствие к переводу студента юридического факультета на историко-филологический. Прошение о переводе М. К. подал 25 августа 1908 г.269 и в сентябре приступил к занятиям уже в качестве студента словесного отделения.
Перейдя на историко-филологический факультет, М. К. начинает глубоко и всерьез готовить себя к будущей профессии. Факультет состоял в то время из четырех отделений – словесного, классического, романо-германского и исторического. Марк Азадовский оказался, естественно, на словесном (полное название: отделение русской словесности). Он посещает лекции и семинарские занятия известных ученых: слушает лекции Н. О. Лосского по логике, курс «Введение в языкознание» И. А. Бодуэна де Куртенэ, курсы по истории немецкой литературы Ф. А. Брауна и по истории романских литератур, который читал К. Д. Петров, и записывается на «просеминарий» И. И. Толстого по греческому языку. На последних курсах он прослушает лекции Ф. Ф. Зелинского по истории античной литературы