Жизнь графа Дмитрия Милютина - стр. 67
Граф Нессельроде был поклонником князя Меттерниха, поклонником Священного союза. Тридцать с лишним лет эта политика господствовала в мире, но времена наступили другие, а граф по-прежнему уверял императора в его всесилии и могуществе: Англия не посмеет протестовать, Австрия полностью зависит от императора, вспоминая армию Паскевича, уж не говоря о родственных отношениях с Пруссией и другими княжествами Германии. По выражению одного из зарубежных дипломатов, «пред императором Николаем Нессельроде дрожал». Послы России в западных странах: Николай Дмитриевич Киселев в Париже, барон Бруннов в Лондоне, Мейендорф в Вене, Будберг в Берлине – профессионально занимались своими дипломатическими делами, писали отчеты о своей деятельности, в чем-то приукрашивая свои успехи, писали вовсе не то, что видели и слышали, угождая канцлеру, а главным образом императору. А порой даже эти отчеты граф Нессельроде «улучшал» своей правкой, что совершенно искажало смысл дипломатической игры. А Николай всему верил, чаще всего попадая впросак. Николай Павлович окружил себя такими посредственными людьми, склонными к лести, низкопоклонству.
Вот президент Военной академии Иван Онуфриевич Сухозанет, собрав профессоров, преподавателей, учащихся офицеров, поставил перед ними следующую задачу: «Я, господа, собрал вас, чтобы говорить с вами о самом неприятном случае. Я замечаю, что в вас нисколько нет военной дисциплины. Наука в военном деле не более как пуговица к мундиру; мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира… Нелишним считаю здесь повторить еще то, что говорил уже несколько раз при сборе офицеров в академии, – без науки побеждать возможно, но без дисциплины – никогда».
А совсем накануне войны разразился финансовый скандал: пропала большая сумма денег, выделенных на строительство нового дворца. Николай Павлович превосходно знал о том, что его чиновники воруют, казнокрадство торжествует, и он не мог бороться против этого, а это ослабляло его правление. Доходило до того, что командующий армией воровал, солдаты голодали, а ему хоть бы что. Граф Петр Андреевич Клейнмихель, любимец Николая, «один из гнуснейших негодяев, палач, истязавший розгами и солдат, и военных поселенцев, и рабочих», «главный казнокрад», «вор и мздоимец», был разоблачен как вор, укравший большие суммы, отпущенные на меблирование Большого Зимнего дворца в 1837 году. Потом также выяснилось, что он украл большие суммы казенных денег, отпущенных на покупку и изготовление дворцовой мебели, не платил строителям, рабочим, сотни людей, поработав, умирали, так и не получив свою плату за труд.
Но опытный и льстивый царедворец представил дело так, что поставщики вовремя ему не заплатили и исчезли, а он, чистая и безгрешная душа, им поверил. Так возникла огромная недостача дворцовых денег. Сначала Николай Павлович не допускал его до своего кабинета, но потом все схлынуло, и Клейнмихель снова вошел в доверие, царь простил его.
Император Николай все еще обдумывал свои отношения с Англией, Францией, Австрией, Пруссией, делился мыслями со своими генералами и чиновниками, а тут новый финансовый скандал потряс его душу: директор канцелярии инвалидного фонда А.Г. Политковский украл 1 миллион 200 тысяч серебром. Много лет подряд уходили эти деньги на блестящие застолья, на которых гулял весь Петербург, бывал Дубельт, Ушаков и многие другие знатные особы, а Николай Павлович ничего не знал об источниках этого пышного и роскошного богатства.