Живая вода - стр. 10
Ей неприятно было признавать, но ранило еще и то, что авторство принадлежало Светке. Самой незначительной изо всех женщин, кого Катя знала.
«Ты приравнял меня к абсолютному нулю…»
Но Катя считала недостойным так думать о человеке.
И ни с кем не говорила о Светке, только прислушивалась к тому, как то и дело просыпается желание ударить ее изо всех сил, чтобы та почувствовала хоть отголосок той боли, от которой им с Арни уже хотелось выть в голос. Деться от нее было некуда, и потому Катя уверяла: нужно освободиться друг от друга, чтобы страдание хотя бы не удваивалось. Какой же больной не ждет хоть незначительного облегчения? Лишь бы наконец продохнуть. Улыбнуться. Почему-то Арни отказывался хотя бы подумать об этом…
Уехать – это было самым простым, что могло прийти в голову. Но Катя потеряла в последнее время слишком много, чтобы лишиться еще и города, который никогда не собиралась покидать. Если только ради домика на море…
Однажды она додумалась до пластической операции… Тогда Арсений просто не узнает ее. Поищет и перестанет… Кате не жаль было пожертвовать лицом, хотя оно ей нравилось. Но все эти выходы были односторонними: любой из них освободил бы Арни, но не ее саму. То, что поселилось в ней, невозможно было удалить хирургическим путем.
Может, сосредоточенность ее поисков слишком бросалась в глаза… Или ведовство, заложенное природой в ту женщину, что оказалась рядом, было сильным настолько, что позволяло читать мысли… Так или иначе, но Лилия Сергеевна однажды заговорила с ней, будто продолжила некстати прерванный разговор.
– Ты же знаешь, – сказала директор, рассеянно оглядывая их цветущий жизнью салон, – если можно приворожить человека, то можно и наоборот.
Катя замерла, стиснув ручку новенькой лейки: «Неужели я разговаривала сама с собой?!»
Это ужаснуло ее, ведь к тому времени ее жажда лишиться разума осталась позади. Голубые глаза директора показались ей лучами, проникающими в душу. От них внутри разбегался холодок, но он был не мертвенным, а на удивление бодрящим, словно Катя глотками пила родниковую воду. И она успокоилась уже до того, как Лилия Сергеевна сказала:
– Я поняла, о чем ты думаешь. Это было несложно.
– Да? – только и смогла сказать Катя.
Они были почти одного возраста, но она почувствовала себя девчонкой, не понимающей очевидных вещей.
– Ты ведь мне не безразлична. С самой весны ты сама не своя, тебе в одиночку не справиться. – Приблизив курносое, резко сходившееся к подбородку лицо, Лилия Сергеевна тихо спросила: – Чего ты хочешь на самом деле?
– Забыть его, – вырвалось у Кати.
От незнакомого шепота, втягивающего ее в некий заговор, смысла которого она еще не понимала, у нее холодно сморщилась кожа на спине и на руках. Катя начала сглатывать слоги:
– Будто его и не было. И чтобы он тоже… С памятью друг о друге мы не выживем.
Еще несколько мучительно растянутых секунд почти прозрачные глаза наплывали на нее, вытягивая мысли, потом отпустили. Директор спросила будничным тоном:
– Его снимочек у тебя найдется? И твой тоже нужен.
Отказываясь верить, что они обсуждают это всерьез, а не разыгрывают друг друга по совершенно необъяснимым причинам, Катя растерянно пробормотала:
– Я могу принести свадебную фотографию… Вы что, действительно это можете?! Сделаете это?