Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 45
Нет. Я больше не могу так. Я буду говорить прямо, как бы больно, стыдно и страшно мне ни было. Я должна, если хочу хоть что-то предотвратить.
Я боюсь моего славного, любимого Юшидзу все больше с каждым днем.
Когда и что я сделала не так? Может, сановники были правы в сомнениях? Может, мне стоило поменять братьев местами, отправить Никисиру, с его терпеливой душой, растить самоцветные вишни? А Юшидзу, эту молнию во плоти, послать туда, где поет океан и молчит земля? Не знаю… я не собираюсь оправдываться, почему мне увиделось так. Мне не увиделось, слышишь, не увиделось! У моего – нашего! – выбора есть история. Я даже расскажу, хотя не рассказывала почти никому. Может, это что-то тебе объяснит.
Начну издали, со странного признания. В детстве, балованная родителями, я любила убегать на лотосовое поле, то самое, у Реки. Это сейчас, как ты помнишь, оно огорожено решетками, чтоб люди любовались, но не ходили, а тогда было иначе. Вряд ли ты, с твоей любовью к красоте, не поймешь маленькую меня: даже издали это завораживает – лилово-золотая пляска лепестков в бархате листвы, у хрустальной глади под сверкающим солнцем. Ласковый шелест. Сладкие, влажные земляные ароматы. Мне было хорошо там. Пользуясь тем, что только часть поля в воде, а часть довольна и болотистой прибрежной почвой, я бродила, касаясь цветков и бутонов, я бережно срывала самые чудесные и носила домой. Меня бранили: как же так, принцесса не может гулять где ей вздумается, а если змея или разбойник?! Но я гуляла. И не понимала, что же здесь дурного.
Я поняла, когда меня позвала метка. Мой прекрасный цветок шепнул: «Почему бы не взять немного этих лотосов, не принести в дворцовый сад и не развести там? Легендарная королева Орфо тоже так делала». Легендарная Орфо… о, она мне нравилась. И вряд ли ты удивишься, что в следующий побег к Реке я прихватила садовую лопатку. Я забыла о важном. О том, что принцесса Орфо не касалась лотосов на священной земле, а выращивала их сразу в пруду. Семена же принес Скорфус, ее дерзкий черный кот с золотистым глазом, с островов Игапты. О том же, чтобы тронуть цветы, растущие в таком особом месте, как Река, и не просто сорвать для удовольствия, а потревожить корни… о таком не было и речи. И случилось то, что случилось.
Стоило облюбовать уголок, и присесть, и попытаться подкопать юный саженец, как десятки стеблей стали оплетать мои руки и лодыжки, один стянулся удавкой на шее. А цветы… дивные цветы во всю ширь разинули лепестки и зашипели, зашипели, будто голодные гуси! Я закричала – как же я закричала! – а потом стал заканчиваться воздух.
И вот я хрипела, билась, а стебли тянули меня ниже и ниже. Земля была рыхлая, я быстро почувствовала, что ухожу в топь, забилась сильнее, но уходить стала только быстрее. Видимо, боги очень разозлились. Неспроста поле раскинулось ровно там, где раскинулось: у самой кромки Реки близ дворца, никогда не разрасталось и не уменьшалось. О, если бы я знала, если бы тогда знала, что злые лотосы потом мне еще и отомстят… Но как я могла?
В земле я, безвольно упавшая, была уже почти по подбородок, но прибежали они. Мои славные Никисиру и Юшидзу. Они, оказывается, следили за мной, хотели узнать, куда я убегаю, думали, к какому юноше миловаться, хотели потом меня дразнить и выманивать у меня подарки, деньги, сладости. И вот они подскочили, и тоже закричали, и… Никисиру выхватил из-за пояса нож, и замахнулся, и стал лихорадочно рубить лотосы. Он звал меня и все просил потерпеть, он дрожал от страха, а на щеках его горел румянец гнева и усилия – так спешил он помочь. Не получалось. Стебли, которые я так легко срывала, оружию не давались, только насмешливо извивались и хлестали по лицу то листьями, то бутонами, а потом и потянулись уже к нему… я зарыдала. Горько зарыдала, поняв, что погубила весь Ийтакос! Цветы убьют нас всех. А если убьют, у трона и берегов не остается наследников! А тогда? Что делать отцу и матушке, когда истекут их двадцать лет правления? Они не успеют вырастить нового ребенка, вынуждены будут короновать кого-то из дальней родни! А там много злых, завистливых потомков тех, кто получил наместничество, но был его лишен – за плохие урожаи и прочие неудачи, за то, что вовремя не завел детей, за предательские поступки и попытки отнять императорскую тиару.