Жаркие пески Карая - стр. 18

– Меланья! Что там за выкуп еще, сваха говорила? Может хватит в игрушки -то играть, не девица Софья-то, куда нам. И чего мы по кругу поехали, нельзя было через двор что ли пойти?

Тетка Мила сморщилась, как от зубной боли, прошипела тоненько

– Не положено. Все будет как надо. Сиди и не трепыхайсь.. И не Меланья я. Мила, сколько раз говорить?

Повозка, в которой сидел жених браво пронеслась по узкой прибрежной улочке, пролетела мимо старой черемухи, наклонившейся над самым склоном, вырулила, чуть не свернув к берегу, но кучер вовремя опомнился, натянул вожжи, и притормозил у небольшого домика, в палисаднике которого росли три вишни. В этом доме жила тетя Аня, батина сестра, он был точно напротив их, соединялся задами огородов, и по тропке, ведущей вдоль “картох” Аленка всегда бегала на пляж купаться. Пробежит свой двор, потом по огороду, нырнет в теткин Аннин малинник, потом по саду – вот и ее дворик, маленький, уютный, заросший розами и флоксами, со смешной будкой Полкана, на которую кто-то прилепил флюгер. А там и калитка, толкнешь ее и несись, сломя голову, по небольшому склону к реке, скидывая по дороге опостылевшие сандалии, куная усталые ноги сначала в прогретую пыль дороги, а потом в горячий песок. А потом падай прямо в студеную воду, замирая от сладкого ужаса – вода в Карае никогда особым теплом не баловала, быстрая, чистая, в любую жару обдавала прохладой. Но сейчас до лета было далеко, двор замело февральским снегом до низких окошек дома, но тропинка была прочищена. А как же… Жених к невесте приехал, не из бани же ее забирать. Аленка не стала дожидаться. пока батя вылезет, как медведь со своей лавки, бесстрашно сиганула в протянутые руки Прокла, глянула мельком, как он тащит вниз Машку и побежала во двор.

В распахнутой, украшенной гирляндами белых сатиновых ромашек и шелковых роз (тетка Анна была мастерица искусственные цветы делать, все село ей заказывало и на свадьбу, и на крестины, и на похороны), перегородив проход тучным телом стояла баба Клава. Вокруг нее, как оса вокруг куска мяса вилась Любка, на лавке у палисадника, взобравшись на нее с ногами подпрыгивала Лушка, а у стола, выставленного прямо на улицу, накрытого белой скатертью топталась Катерина. Впрочем уже пол села толпилось вокруг, всем хотелось посмотреть, как чудаковатый вдовец Алешка будет невесту немолодую выкупать.

Аленка подбежала к лавке, стянула Лушку вниз, шепнула на ухо.

– Что будет- то? Батя, вон, белый со страху, места себе не находит. А там что?

Лушка покачала круглой головой, пискнула.

– Дурочка ты, Аленк. Все ж знают. Невесту выкупить надо, денежки за нее отдать. Коль денег хватит – ее в жениху выведут, ему чарку нальют и хлеб дадут. А коль нет – погонят метлою. Гляди!

Она отдернула Аленку в сторону, потому что батя шел по расчищенной дорожке прямо к столу. А из толпы выскочил его друг дядька Петр – длинный, как жердь, сутулый, но с лицом, как у артиста из газеты, в модном пальто с воротником и блестящих ботинках. Он ухватил батю за локоть, остановил, а сам гоголем пошел вперед, напирая на Катерину мощной грудью.