Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга первая - стр. 56
Шарль не понравился Изабо с первой же встречи. Сначала своими близко посаженными маленькими глазками, а потом постоянным желанием её облапить и затащить в постель.
Старые придворные дамы, видя слёзы на глазах юной королевы, утешали её, приговаривая: «Ничего, ничего, стерпится – слюбится». Но терпеть Изабо становилось все тяжелее. А когда она впервые встретилась взглядом с голубыми глазами молодого герцога Орлеанского, и не просто так, и далеко не по-родственному, стало ясно, как Божий день – не «слюбится» никогда. Страсть, вызванная братом мужа, поглотила её целиком и показала, как счастлива может быть женщина в любви.
С тех пор Изабо еле терпела слюнявые поцелуи мужа и его суетливые, полубезумные ласки. А тот, как назло, словно раззадоривался отвращением жены. Устраивал по поводу и без повода турниры и увеселения, а потом завершал их всегда одной и той же фразой: «Я порадовал вас, душенька. Теперь порадуйте и вы меня». И только воспоминания о тайных и таких бесконечно сладостных свиданиях с Луи, и надежда на новые, спасали Изабо во время тягостных обязанностей на супружеском ложе.
Где уж тут было замечать кривоногого коротышку со злым лицом, который, то появлялся в тени своего отца, то исчезал во главе армии, воевавшей против турок. Там он ухитрился попасть в плен и был выкуплен, как герой, но даже тогда привлёк внимание королевы лишь размером выкупа, да скандалом, связанным с его долгим возвращением.
Что поделать, рядом с Луи коротышке Жану не хватало красоты и роста, а рядом с отцом – герцогом Филиппом – власти. А власть, как Изабо теперь понимает, куда привлекательней красоты. Не зря она всегда тепло относилась к старому герцогу. За свой брак, конечно, не была ему особенно благодарна, хотя он и сделал её королевой, но зато никогда не забывала поддержки, оказанной герцогом Филиппом в те трудные летние дни 92-го года, когда безумие впервые поразило ее супруга.
Что уж теперь притворяться… Любовь любовью, однако, закрывать глаза на то, что Луи не способен управлять страной, было бы большой глупостью. Кое-как Изабо сумела убедить честолюбивого герцога переложить большую часть королевских обязанностей на дядей – герцога Бургундского и герцога Беррийского, а самим утонуть в море любовных утех, расточительства и беззаботности, но это было так сложно! Луи изо всех сил упирался, требовал полной власти и только дипломатичность герцога Филиппа позволила устроить так, чтобы все остались довольными. Изабо считалась регентшей, которую, ради её же безопасности, удалили от безумного Шарля. Луи, изображая короля, сорил деньгами направо и налево, и вводил новые налоги, поднимая муть плебейского негодования в черни. А герцог Филипп любезно закрывал глаза на всё, устраивая дела свои, своего герцогства и своего кривоногого сынка.
Он предоставил Луи рыть себе могилу собственными руками.
Но это Изабо понимает только теперь. Тогда же она совсем потеряла голову от свободы, от любви и кажущейся абсолютной власти!
В те счастливые времена она ещё жалела коронованного безумца. Сажать под замок его не осмеливались, но он сам, целыми днями, дрожал в своих покоях и бросался с криком «Измена!» на любого вошедшего…
О, Господи, как же сложно было искать ему слуг тогда! Все боялись.
Изабо и сама долго не могла без дрожи слушать рассказы очевидцев о позорном окончании Бретаньского похода. Словно наяву вставали перед ней убитые мужем беспечные дворяне, а в ушах начинался звон и скрежет его меча о железные доспехи тех, кто, пользуясь их относительной неуязвимостью, решился всё же подъехать и усмирить обезумевшего монарха.