Завещаю вам жизнь - стр. 30
– Да. Не исключаю, – твердо сказал Алферов.
Генерал поднялся из-за стола. Он был высок, широк в кости, полноват. Закинув руки за спину, прошагал до окна, круто обернулся. Вскинул крупную подстриженную бобриком голову. Большие голубые глаза прищурились.
– Когда, по-вашему, произошел провал, капитан?
Алферов ждал этого вопроса.
– В первых числах сентября, товарищ генерал.
– Излагайте вашу версию.
– Слушаюсь, – сказал Алферов. – В конце августа или немного раньше гестапо и абвер вышли на группу «Гела», то есть раскрыли Генриха Лаубе… Произойти это могло либо в результате прочтения нашей телеграммы «Аргусу», либо в результате захвата рации Винкеля и самого Винкеля. В последнем случае провалена только группа Лаубе. В первом же – и его группа, и группа «Альфы»… Дальше. К пятому числу фашистской контрразведке удается изолировать Винкеля и Лаубе. От их имени нам передают телеграмму о новом типе бомбардировщика-истребителя.
Информация, конечно, ложная. Получив наше требование перепроверить данные, в фашистской контрразведке догадываются, что пересолили, и сообщают об ошибке. Затем наступает трудно объяснимый перерыв в связи. Полагаю, что Винкель мог отказаться работать дальше и его подвергли обычным в таких случаях процедурам. Радист или погиб, или, не выдержав пыток, снова стал работать на врага. Этим и объясняется необычный почерк Винкеля. А может быть, радист дает понять, что с ним произошло нечто плохое, пытается внушить мысль, что его информации доверять нельзя… Конечно, не исключено, что на волне Винкеля «стучит» фашистский радист, а самого Винкеля нет в живых… Так я думаю, товарищ генерал.
Генерал молчал.
Он был опытен. В рассуждениях капитана Алферова присутствовала железная логика. Странные происшествия с «Гелой» не могли не настораживать. Что-то в Берлине происходило. Но что?
Генералу больше чем кому-либо хотелось, чтобы все опасения оказались ложными, но он меньше всех других имел прав на самообольщение. Как, впрочем, и на боязнь.
– Значит, в конце августа… – медленно сказал генерал. – Так. Но зачем немецкой контрразведке, заполучив шифр и радиста, заставив Винкеля однажды выйти на связь с ложной информацией, устраивать перерыв в радиоигре?… Вы говорите – Винкель мог одуматься и отказаться от участия в дезинформации Центра. Допускаю! Однако слишком длительное молчание при начатой радиоигре – не в интересах господ из абвера или гестапо, а молчание Винкеля длилось целую неделю! Как по-вашему, капитан, немецкие контрразведчики не догадывались, что перерыв в связи, наступающий сразу же за дезинформацией, насторожит нас с вами?
– Полагаю, что догадывались, – сказал Алферов. – Но если они хотели, чтобы работал сам Винкель, хотели сохранить почерк Винкеля…
– Цена больно дорога! – возразил генерал. – Поставьте-ка себя на место Канариса или этого типа, Шелленберга. Допустили бы вы, чтобы у противника зародилась хоть тень подозрения? Нет, конечно. Стало быть, и перерыва в связи не допустили бы. В немецкой службе радиоподслушивания против группы «Гелы» наверняка работала специальная команда. Люди из этой команды вполне могли изучить манеру работы Винкеля и научиться более или менее удачно воспроизводить ее. Поэтому, арестовав Винкеля, ему немедленно подыскали бы дублера… Что, наши радисты не заметили никаких отклонений в почерке Винкеля пятого сентября?