Завещаю вам жизнь - стр. 16
– Я считаю, что надо выждать, – твердо отвечал Алферов. – Может быть, группа наладит связь без нашей помощи. Надо выждать. Тем более что меня тревожат последние телеграммы «Гелы»…
– Связь нужна как воздух, – возражал Васильев. – Без конца выжидать мы не имеем права. И давай без паники…
Алферов и не думал паниковать. Но в последние дни случилось такое, что он не находил себе места. На сердце легли камнем тяжелые подозрения. Они не давали покоя…
…Встречная колонна грузовиков наконец протащилась мимо. Шофер пошел на обгон попутных. Бьющий в кабину воздух стал упругим и холодным. Белые столбики шоссейного ограждения, высвеченные синим, призрачным светом подфарников, замельтешили вдоль обочин, из ничего возникая и в ничто уносясь…
Глава пятая
Хабекер за восемь часов допроса так и не открыл своих карт.
Ходил вокруг да около.
Расспрашивал о работе в «Берлинер-тагеблатт», о жизни за границей, о знакомых по Варшаве и Праге.
– Фрейлейн Штраух, – сказал он в самом начале, – я хочу, чтобы вы рассматривали арест как желание государства оградить вас от очень больших неприятностей. Лично я не сомневаюсь в вашей лояльности, больше того, – в вашей преданности нации. Вы же чистокровная немка! И отзывы, которые я собрал, говорят в вашу пользу. Значит, вы можете и должны помочь мне.
– В чем, господин следователь? – спросила она.
– В установлении истины, – сказал Хабекер. – Я хочу понять, как и почему один из предателей узнал ваше имя и почему он называет вас своей помощницей.
– Я могу узнать, кто это?
– Конечно, – сказал Хабекер. – Это некий лейтенант ВВС Генрих Лаубе. Между прочим, внук адмирала фон Шенка… Вы его знаете?
– Адмирала фон Шенка?
– Нет, его внука.
– Слышу его фамилию впервые. У меня нет столь аристократических знакомых.
– А этого человека вы никогда не видели?
Следователь достал из стола фотографию мужчины лет тридцати пяти. Фотографию явно любительскую, размером девять на двенадцать. Лицо мужчины, закуривающего сигарету, снято крупно, в трехчетвертном повороте. Высокий, чистый лоб, зачесанные назад вьющиеся волосы, крепкие зубы, запавшие при втягивании дыма щеки. Лицо интеллигентного человека. И руки, прикрывающие огонек спички, – узкие, с длинными пальцами.
– Это и есть Генрих Лаубе? – спросила она, открыто поглядев на следователя.
– Вы никогда не видели этого человека? – повторил свой вопрос Хабекер.
– Никогда, – решительно сказала она.
Хабекер неторопливо спрятал фотографию в стол.
– Странно… – протянул он. – Очень странно!
– Господин следователь, – сказала она. – Если какой-то предатель, как вы выразились, назвал меня сообщницей, он должен был привести факты, подтверждающие чудовищное обвинение! Приведите эти факты мне. Я их без труда опровергну.
Хабекер провел рукой по серым волосам.
– Видите ли, фрейлейн Штраух, – задумчиво сказал он, – мы тоже не сомневаемся, что Лаубе лжет… Но мы хотели бы узнать, откуда ему стало известно ваше имя и, главное, ваш адрес.
– Мой адрес?
– В том-то и дело. На допросе он назвал ваш адрес… Согласитесь, что адрес совершенно незнакомого человека никто не назовет.
– Уверяю вас, господин следователь, что я совершенно не знаю этого Лаубе! – сказала она, стараясь понять, к чему клонит Хабекер.
Они смотрели в глаза друг другу.
Хабекер – почти сочувственно, вроде бы озадаченный искренностью и спокойствием арестованной, она – с деланой озабоченностью, внутренне успокаиваясь, ибо казалось, что следователь находится на ложном пути: она действительно не знала внука адмирала фон Шенка, никогда не видела его. Да и Генриху Лаубе вряд ли известен ее адрес. Только в одном случае Лаубе мог узнать что-то – если через него пытались установить связь. Но почему в таком случае Лаубе не встретился с нею? Слишком невероятно, чтобы он узнал имя и адрес в день ареста, когда уже не оставалось ни часа времени. Какое там невероятно! Полностью исключено! Следователь лжет.