Завещание Холкрофта - стр. 41
Это для него предназначался стрихнин! И конвульсии агонизирующего тела, и острая пронзающая боль – все это должно было произойти с ним. Ужасная смерть ожидала его!
Он посмотрел на стоящий перед ним на столике стакан. Он и не заметил, как обхватил его пальцами.
«Вы заказывали виски со льдом…»
Он оттолкнул стакан и вдруг понял, что не может больше оставаться за этим столиком, находиться в этом салоне. Ему надо уносить ноги. Ему надо отогнать страшные воспоминания. Они так отчетливы, так реальны, так ужасны…
Он встал и нетвердым шагом направился к лестнице. Взрывы пьяного смеха то и дело врывались в нескончаемый страдальческий вопль, который был зловещим гласом внезапной смерти. Никто из пассажиров не мог слышать эти звуки, гремевшие у него в ушах.
Он спустился по ступенькам вниз. Свет в салоне был притушен, несколько пассажиров зажгли у себя над головой крошечные прожекторы и читали. Остальные спали.
Ноэль не понимал, что с ним происходит. Грохот в ушах не умолкал. Страшные картины не исчезали. Его затошнило, и ему захотелось извергнуть этот страх, который застрял где-то глубоко в желудке. Где тут туалет? В кухонном отсеке? За кухонным отсеком? За занавеской, вот где. Или нет? Он отдернул занавеску.
Внезапно его взгляд оказался прикованным к креслу первого ряда во втором салоне. Человек шевельнулся во сне. Мужчина мощного сложения, чье лицо было ему знакомо. Он его уже где-то видел. Он не мог вспомнить где, но был уверен: видел! Лицо, искаженное гримасой ужаса, – человек пробегал мимо, очень близко от него… Что же это за лицо? Что-то мимолетное отпечаталось в его сознании. Но что?
Ах да – брови! Густые, полумесяцем, кустистые, черные с проседью. Где же он их видел, эти черные с проседью брови? Почему эти арки густых бровей вызывают у него воспоминание о каком-то акте насилия? Где же это было? Он никак не мог вспомнить и от этого почувствовал, как кровь застучала в висках. Пульсация усиливалась. Виски сковала тупая боль.
И вдруг человек с густыми бровями проснулся, словно ощутил на себе чей-то взгляд. Их глаза встретились. И они тотчас узнали друг друга.
И в это мгновение родилось воспоминание о кровопролитии. Где? Когда?
Холкрофт неловко кивнул, уже не сознавая, что делает. Боль пронзила желудок, словно лезвие ножа. В голове быстро-быстро стучали тяжелые молотки. На мгновение он забыл, где находится. Потом вспомнил, и в мозгу вновь всплыли знакомые картины убийства, жертвой которого, если бы не счастливая случайность, стал бы он.
Ему захотелось вернуться на свое место. Надо успокоиться, взять себя в руки, перетерпеть боль, переждать, пока закончится этот дикий колотун. Он повернулся и быстро прошел за занавеску, через кухню, обратно в салон первого класса.
Он сел в свое кресло. Кругом была полутьма, и, слава богу, место рядом с ним пустовало. Он погрузил затылок в мягкий подголовник и прикрыл глаза, изо всех сил пытаясь отогнать видение страшного лица человека, который крича доживал последние секунды жизни. И не смог.
То лицо стало его собственным лицом.
Потом черты расплылись, словно расплавилась плоть, – но всего лишь на мгновение, чтобы затем затвердеть и обрести новую форму. Это возникшее лицо принадлежало незнакомому человеку. Странное остроскулое лицо, чем-то ему знакомое, но в общем – неузнаваемое.