Завещание Холкрофта - стр. 17
Холкрофт поймал взгляд стюардессы, которая болтала с двумя мужчинами, сидящими за столиком через проход, и жестом попросил принести ему еще шотландского виски. Она приветливо улыбнулась в ответ и кивнула, как бы отвечая, что принесет стакан через минуту. Он опять погрузился в свои раздумья.
Теперь его обуревали неизбежные сомнения. Готов ли он посвятить себя делу, которое отнимет у него, по крайней мере, год жизни? Да и сам этот план был настолько грандиозным, что сначала требовалось выяснить, подходит ли он сам для его выполнения, а потом уж решать, подходят ли для него дети Кесслера и фон Тибольта, если, разумеется, он сумеет их разыскать.
Ему снова вспомнились слова Манфреди: «Неужели у вас есть выбор?» Ответить на этот вопрос можно было «да» и «нет». Два миллиона долларов, гарантировавшие ему личную свободу, – искушение, которому трудно противостоять. Его сомнения были оправданны, но с профессиональной точки зрения все шло как нельзя хорошо. У него была высокая репутация, его талант признавали многие заказчики, количество которых все увеличивалось и которые, в свою очередь, рекомендовали его новым заказчикам. Что произойдет, если он внезапно приостановит дело? Какие последствия будет иметь его решение сейчас выйти из конкурентной борьбы за дюжину выгодных контрактов? Эти вопросы следовало глубоко обдумать, деньги для него все-таки не главное.
И все же, размышляя об этом, Ноэль понял, что сомнения бессмысленны. В сравнении с его… заветом… эти сомнения просто несущественны. Какими бы ни были его личные интересы, уже давно пора было отдавать миллионы долларов уцелевшим жертвам неслыханных в истории человеческих зверств. Это была святая обязанность, которую невозможно было отвергнуть. Сквозь годы к нему воззвал голос страдающего человека, который был его неизвестным отцом. Он и сам не мог себе толком объяснить, почему он не в силах остаться глухим к этому призыву. Он просто не мог остаться равнодушным к этому страдальцу. Утром он поедет в Бедфорд-Хиллс и поговорит с матерью.
Холкрофт поднял взгляд, недоумевая, куда же запропастилась стюардесса с его виски. Она стояла у тускло освещенного прилавка, служившего стойкой бара в салоне для отдыха «Боинга-747». С ней были и те двое, которые недавно сидели за столиком напротив. К ним присоединился теперь третий. Еще один человек сидел в дальнем углу салона и читал газету. Двое, разговаривающие со стюардессой, много пили, а третий, словно пытаясь не отставать от них, притворялся более пьяным, чем был на самом деле. Стюардесса заметила взгляд Ноэля и вздернула брови в притворном отчаянии: мол, что я могу поделать! Она уже давно наполнила его стакан, но кто-то из пьяных расплескал виски, и теперь девушка вытирала прилавок салфеткой. Новый приятель двух пьяных вдруг споткнулся о вертящийся табурет и, потеряв равновесие, упал. Стюардесса бросилась к нему на помощь. Другой пассажир захохотал и водрузился на соседний табурет. Третий потянулся к стоящему на прилавке стакану. Четвертый пассажир негодующе поглядел на пьяных и зашуршал газетой, словно выражая свое недовольство. Ноэль уставился в иллюминатор, не желая встревать в это происшествие.
Через несколько минут стюардесса подошла к его креслу.
– Прошу прощения, мистер Холкрофт. Шалуны они и есть шалуны, даже на трансатлантическом лайнере. Вы заказывали виски со льдом, если не ошибаюсь?