Затерянный город альвов - стр. 18

– Куда?

– Что – куда? – переспросила Наташа.

– Куда смотрящий? – Людмила и сама понимала, что спрашивает какую-то ерунду, но из-за растерянности от обрушившихся новостей язык свой уже не контролировала.

– А-а! Смотрящий за оставленным, так его называют. Дворец, Сад, ещё тут на острове кое-что есть, что после альвов осталось, оно ведь всё ухода и присмотра требует, с которыми только ихняя кровь справится. Раньше этим чистокровный альв занимался, потом, после смерти его супруги, госпожи Джуничи, он ушёл, так теперь его сын, Исао Джуничи, стал Последним Смотрящим.

– Сами понимаете, Мила, такой шанс упускать нельзя. Сейчас едем в местную телестудию, через полчаса съёмки, а вы в таком непрезентабельном виде, – вернула их к насущной проблеме Хельга. – Вам же должны были купить несколько приличных платьев и блузок, а вы почему-то в футболке и джинсах.

– В них удобно, – промямлила Люда, не став пояснять, что схватила первое, что попалось под руку.

– Наташа, вы везите её в студию. Пока там будет работать гримёр, я куплю подходящую блузу и подъеду к вам. Сделаем вид, что простота – ваш стиль.

– Хельга, а может, вы мне сосиску в тесте ещё купите, а то я не завтракала? – попросила Людмила.

– Вряд ли в бутике я найду такое лакомство, – хмыкнула Хельга, но, увидев жалобный взгляд подопечной, смилостивилась. – Куплю что-нибудь, если попадётся по дороге.

До местной телестудии они с Наташей добрались быстро. Всю дорогу Наталья трещала без остановки. Она радовалась предстоящим съёмкам даже больше Людмилы. Ту мучил страх неудачи, отчего голод грыз внутренности отощавшим за зиму волком.

– Мила, а ты уже снималась на телевидении?

– Нет. Разве что в кадр попадала, когда аккомпанировала певцам.

– Здорово, что ты именно у нас придёшь к славе! Это так классно – видеть, как кто-то превращается в звезду! Я обязательно прочитаю твою книжку. Ты мне автограф дашь? Я уже у многих взяла, а у тебя не успела.

– У меня ещё нет бумажных книжек, – смущённо призналась Люда, ощутив новый приступ синдрома самозванки.

– Не страшно! Мне все на программке фестиваля расписываются.

Людмила внезапно сообразила, что даже не знает, каким должен быть её писательский автограф. Ставить подпись, как под заявлением каким-то, вроде глупо, ведь пишет она под псевдонимом, а сумеет ли красиво написать “Лучиниель”, ещё неизвестно.

Все эти мелкие беспокойства – об автографе, причёске, гриме, наряде – отвлекали Люду от пугающих мыслей о том, что, собственно, произойдёт на съёмках. Но вот макияж сделан, волосы уложены, и “литагентом госпожи Лучиниель” Хельгой доставлена шёлковая белая рубашка. Взмыленные телевизионщики, для которых, как по обрывкам нервных разговоров поняла Люда, всё происходящее тоже стало сюрпризом, завершили подготовку и пригласили её в студию.

Она внимательно слушала пояснения о том, как себя вести, куда смотреть, садилась и пересаживалась, пока подбирали место, где кадр строился оптимально, но все объяснения вылетели из головы, когда в студию вошёл второй гость предстоящей передачи. Люду опалило жаром, и сердце забилось чаще. Это он – вчерашний незнакомец из Сада!

Журналистка, до этого не спускавшая любопытного взгляда с Люды, теперь полностью переключилась на альва. Её дежурная улыбка расцвела искренностью: