Защитник по соседству - стр. 35
Наверное, я жила по наитию, пока не поняла, что младшую сестру хотят отдать замуж за зверя Ломоносова. Тот не просто бьет женщин. Он держит их прикованными к кровати и все время трахает. А когда ему они надоедают своими стенаниями, то просто отдает на растерзание своим парням.
Это все мне Беляев рассказал. Может, приврал, конечно, но проверять я не собиралась.
Ради этого я готова была даже переспать с незнакомым охранником, зная прекрасно, что Беляев больше не тронет меня после кого-то.
Слишком щепетилен.
Даже не знаю, как назвать. Но это невероятный факт, что я выбрала в тот вечер Илия, был просто счастьем. А, возможно, моим единственным спасением.
Ведь я неглупая, понимаю, что рано или поздно Беляев со своими связями найдет даже иголку в стоге сена.
Из мыслей меня вырывает язык. Даже не сам мужской язык, а то, куда он нагло пытается пробраться.
— Илий, ты же поговорить хотел? — верчу я задницей, пытаясь скинуть его с себя и слышу басовитый смех.
— Ну это я так тебя от печальных воспоминаний отвлекаю.
Мог бы чем-нибудь и покрупнее отвлечь.
Так. Спокойно. Он ведь прав. Рассказать ему надо, как минимум то, что я знаю сама.
— Я убежала в ночь. Прихватила с собой ключ от ячейки в банке. Она принадлежит мне. По закону о наследстве.
— Так.
— И деньги.
— Его?
— Ну, — мне стало неудобно. — Из его сейфа, да. Но там немного было. Из-за такой суммы он искать бы меня не стал.
— Но ищет.
— Я, правда, не знаю, почему. Может гордость?
— Нет, — хмыкает Илий. — Он спокойно мог инсценировать твою смерть. А что за ячейка. Что там?
— Понятия не имею. Я же понимаю, что за банком следят. Прийти туда равносильно смерти. И я думаю, что Ломоносов сильно зол, что ему Лелька не досталась. Он давно ее хочет.
— Да, я слышал, — вздыхает сзади Илий и слезает с меня.
Прямо голым выходит на балкон и там закуривает.
— Уже жалеешь, что согласился? — спрашиваю, садясь на кровати и поджимаю ноги к груди. Осматриваю спальню в синих тонах и долго гипнотизирую тюль, что колышет уже прохладный вечерний ветерок.
— Нет, вишенка, — слышится после паузы. — Просто думаю. Тут либо в войну вступать, либо забирать вас с Лелькой и в другую страну везти.
— А уезжать тебе не хочется, — догадываюсь я и невольно сглатываю ком слез. Обидно, но верно. Кто я для него? Тем более, я уже отдалась. И, наверное, более неинтересна. Зачем ему рисковать жизнью.
— Цыц, — щелкает пальцами с балкона Илий и улыбается во все тридцать два. — Женщине много думать нельзя. Да, уезжать я не хочу, и в войну с бандитской группировкой вступать не намерен. Но даже не думай, что я не найду решение. Просто нужно время.
Меня подбрасывает от радости, и я тут же срываюсь и бегу к нему. Запрыгиваю, обнимаю ногами за бедра, и мы со смехом валимся на жесткую кушетку на балконе.
Целую его лицо, шею, грудь, пока его руки мнут мою задницу, гладят спину.
Наши тела трутся друг о друга, как камни, готовые выпустить искру. И в голове, действительно, искрит от его такого древесного, мужского запаха, а губы обжигает поцелуем.
Но мое состояние усугубляет его шепот.
— Никому тебя не отдам.
Внутри тела словно взрывается бутылка шампанского, такого сладкого, пузырящегося. Растекается по венам, опьяняя и снося все рамки разумного и правильного.
Я верю ему. Наверное, потому что такой искренний человек врать не может. А может, потому что уже влюбилась.