Записки партизана сцены. Ал кого лик, или Красна чья рожа - стр. 11
Гриша быстро сориентировался и однажды превратился из завмонта в Постового, отнеся потерявший в очередной раз сознание, пахнущий духами «шар» в кабинет покойного худрука.
У каждого свой путь. Гриша выбрал этот.
Однозначно, он был театральным человеком, начавшим свой путь с обычного монта в одном из известнейших московских театров. К слабостям своих подчиненных относился с пониманием и зла не чинил.
Собственно, БиБиКей после хитросплетений с вдовьими обмороками занял его должность. А, поскольку их с Гришей связывала давняя дружба, то Лирику ничего не светило.
Дядюшка Гриши. Нормальный такой интеллигентный старикан-пьянчужка. Невысокий, сухощавый усач, усердно старающийся соответствовать репутации умельца на все руки. Опрятный, следящий за собой, без говна и претензий. При себе всегда имел фляжку, начинённую алкоголем, который выпивался по особому, внутреннему расписанию. К концу спектакля дядюшка обычно был изрядно “загримирован”, но держался бодряком.
Пару раз он перебарщивал с дозой принятого на грудь и интеллигентно засыпал за кулисами, пристроившись аккуратно в тёплом уголке.
Пару раз мы с парнями пытались уложить его в бутафорский гроб. Гроб этот в одном из спектаклей вывозили на сцену и вытаскивали из него куклу, одетую в мужской костюм. Расчёт был на то, что дядя Юзя не проснётся до самого извлечения. Чтобы спящий не выпал раньше срока, мы прибивали его степлером к внутренней поверхности гроба. По сути это была бомба, способная взорвать действие, происходившее в тот момент на сцене. Как Гриша узнавал о готовящейся диверсии, мы не знали. Один раз он извлёк дядюшку из заточения буквально за минуту до “взрыва”. После второй попытки он лично проверял гроб перед выносом на сцену.
Повелительница мелочей и всякого барахла, театральный реквизитор. Оооооо, это что-то с чем-то – смесь Ноны Мордюковой с Лолитой Милявской и персонажем из советского мультфильма “Шпионские страсти”, женской ипостасью американского шпиона. Четвёртый размер груди. Абсолютный танк с полной и непогрешимой уверенностью в своей неотразимости. Машина, блять! Коротко стриженная волнистоволосая брюнетка, с огромным количеством косметики на блеклом лице, в основном, это был белый тональный крем и ярко-красная губная помада. Она искренне любила свою работу. Приходила в театр как на показ мод, причём в образе модели.
Я пытался приставать к ней пару раз, ну ладно, может раз десять, по пьяни, ведясь на улыбку и некое подобие интереса. Без мазы. Это была абсолютно пустая трата времени. Шерстяной просто нужен был тот, кто на неё смотрит и слушает. Я не интересовал её как мужчина. Она была заточена под творческую единицу.
Шерстяная королева была обязательным персонажем на всех тусах, наш ангел-хранитель. Всегда и без исключения.
Помню пару из них: Татарин и человек с фамилией, начинающейся на слово Черно, назовём его Черносливов.
Татарин – зануда, с вечно недовольным лицом. Черносливов – мутный тип, бытовой пьяница с невыразительным лицом.
Из существенных воспоминаний всплывает только, как Черносливов изрядно пьяный, с абсолютно тупым выражением на лице пытается остановить падающий штанкет, трубу для развеса декораций и аппаратуры, расположенную над сценой. Штанкет приводится в движение системой противовес – верёвками с грузами, пропущенными через блок. В общем, Чернослив пытается остановить падающую трубу, весом сто килограмм, не меньше, держа голыми ладонями скользящий канат. Следующий кадр: Черносливов, абсолютно не меняя выражения лица, стоит с окровавленными ладонями. На вопрос «Зачем ты это сделал?», он просто смотрит в никуда и показывает убитые и дымящиеся ладони.