Записки партизана сцены. Ал кого лик, или Красна чья рожа - стр. 13

Гидроперитный блондин, с красным от пьянства лицом и рябой кожей. Коренастый, подтянутый, пластичный. Страшный внешне и печальный внутри. Откровенный педик во всех проявлениях: безстрашный и циничный, живуший с больной матерью, одинокий человек.

Безстрашный, циничный врач-гомосек, ставший актёром. Как вам?

С Меньшаковым мы частенько бухали. Как выяснилось, мы были соседями, жили в одном районе, это было хорошим поводом ездить вместе домой на такси.

Вёл он себя прилично, без поползновений и попыток сблизиться. Лишь однажды, ранним утром, после очередной пьянки, стоя у метро “Каховская” и обсуждая гомосексуализм как социальное явление, Меньшаков, воспользовавшись поводом, внешне абсолютно равнодушно, как бы между делом, буднично спросил: «Хочешь, я тебе сейчас отсосу?», намекая на спокойное и безэмоциональное отношение к своей “особенности”. Я так же буднично ответил: «Неа». Больше мы к этой теме не возвращались.

Алёна Очарованиешвили – настоящая Примадонна, предмет моих вожделений, женщина-мечта. Тогда этой ягодке было сорок с небольшим. Алёна была прекрасна, особенно в коротких шортиках и обтягивающей блузке, костюме из спектакля “Предпоследнее предупреждение”. Финансовое благополучие и наличие достойного мужа сказывались на её характере. Лёгкость, удовлетворённость и, как следствие, благосклонность, вот, что я чувствовал, находясь в её поле.

Ну, это помимо основного, животного влечения к ней, моей несбыточной мечте.

Инга Агатова – прима, талантливая актриса из первого, “золотого” состава театра. Ходили слухи, что Агатова наполовину француженка, и именно эта особенность помогает ей с лёгкостью исполнять песню Эдит Пиаф Non Je Ne Regrette, грассируя и копируя интонации, а так же оттенки голоса “Воробушка”.

Мы начали здороваться и узнавать друг друга после моего “удачного дебюта” в спектакле “Великая фантасмагория” .

В первом акте на сцене стоял огромный двухпалубный пароход, похожий на суда, описанные в произведениях Марка Твена.

В одной из сцен Инга выходила из каюты второго этажа, держа в руках элегантный зонтик из тюля. Она пела, прохаживаясь по палубе, и возвращалась обратно к дверям каюты, чтобы уйти через декорации за кулисы. Спектакль специфический, много ролей и, как следствие, огромное количество переодеваний между сценами. Быстро переодевшись за ширмой, спрятанной у пульта помрежа, Инга бежит в арьер сцены. Там по лестницам, встроенным в декорации, в полумраке актриса Агатова поднимается на второй этаж, чтобы взять из рук дежурного партизана зонтик и выйти на палубу.

В тот вечер дежурным хранителем драгоценного зонта был я.

Всё идёт своим чередом, актриса поднимается по лестнице, пытаясь рассмотреть ступени в обрывках света. На сцене затемнение. Музыка стихла и …

Тишину разрывает истошный женский крик-вопль. За дверью каюты, высвеченной световой пушкой, слышится невнятная возня, стук, затем дверь открывается и появляется она, блистательная Инга Агатова. Зрители аплодируют, воспринимая всё, как должное, как очередную задумку режиссёра.

Отмотаем плёнку событий обратно, буквально на несколько минут.

Поднимаясь по лестнице и подходя к выходу на сцену, Инга наступила на что-то мягкое и живое, недовольно заворочавшееся под её ногой. Это был я. Успев хорошенько нажраться с дядей Юзей и Педаликом, я пришёл к заветной двери пораньше, чтобы не пропустить проводку. Перестраховался, блядь. Сел у двери, шоб наверняка, взял в руки зонт и приготовился ждать её, нашу Примадонну. Ожидание затянулось, я заснул, как выяснилось, не дойдя буквально один лестничный пролёт и пристроившись там, где никогда и никого не бывает. Я перепутал дверь, так получилось. Не ожидающая сюрпризов, Инга наступила на меня и, испугавшись, истошно завопила.