Записки из Торфянска - стр. 5
– Ты когда начнешь скидываться на туалетку? Так и будешь со своей «Зевой» таскаться, а? – Петрович явно захмелел. И действительно: в дверце холодильника стояли открытые банки пива. – Паштеты жрешь, а бумага вон какая дорогущая.
– Ваша наждачка до геморроя доводит. Мне такое неинтересно. Уже вылечилась, спасибо, – пропищала Маргарита. Ноги подкашивались, она хотела скорее плюхнуться на своей полуторке.
– Неженки какие. Вот помнится в девяностые – тебя еще тогда в проектах наверняка не было. Так вот тогда мы газетками пользовались. Увез я от матушки своей пару десятков килограмм «Правды». Леонид Ильич мне задницу целовал, о как! – поражался своей смекалке Петрович, делая очередную затяжку.
– Весело, видимо, было, – без энтузиазма отозвалась на эту юмореску Маргарита, закрывая холодильник. – Пойду я. Завтра рано вставать.
– Юбочка у тебя хорошая. Только колготаны рваные, но ничего, я готов даже заштопать. У нас
в армии каждый день шитье было. Шевроны, пуговицы, понимаешь ли!
Слава богу, к тому моменту, когда пылкий Петрович уже был готов идти в наступление, из ванны вышла Катька, поправлявшая желтое полотенчико
на голове.
– Привет, соседушка! – как ребенок, она искренне радовалась встрече, приветствовала Маргариту.
И снова пахнуло блажью – искренней, выпестованной, раздражающей блажью.
Маргарита лишь поморщилась в ответ и поспешила спрятаться в комнатушке. Катька решила, что не стоит тревожить человека из мира науки, тем более уставшего после попойки.
Ближе к полуночи все вроде бы разошлись по своим берлогам и уснули. Мерно оседал запах табака, курсант перестал скрипеть на железной кровати, как-то подозрительно притихла Катька. Маргарита так и не смогла включить треклятый свет. Хотелось ли ей пойти к кому-нибудь из мужчин, чтобы ей вкрутили новую? Вряд ли, потому как все это неизбежно кончилось бы вкручиванием лампочки самой аспирантке. От противных мыслей девушка поежилась и решила зажечь ароматическую свечку, подаренную близким со студенческой поры другом на день рождения. Через минуту запахло пряным апельсином и шафраном. Медленно комната наполнялась уютом и жалким теплом. Батареи исправно плохо топили.
«Я не хочу идти к приставам, чтобы разбираться. Но и заплатить штраф я просто не могу. Мне нужно прожить на пять тысяч еще три две недели. Как? Как я проживу?» – лежа на кровати Маргарита, тихо заплакала. В комнату падал лунный свет. Одновременно хотелось и спать, и плакать, и смеяться от собственной ничтожности. Неожиданно в голове всплыл эпизод, произошедший на днях
в университете.
На неделе они сидели со старшими коллегами в одной из аудиторий и обсуждали перспективы приемной кампании. Маргарита не питала иллюзий касательно нового набора студентов. С каждым годом все меньше и меньше человек мечтало оказаться в затерявшемся среди лесов городке. И хотя до Москвы или Петербурга было пару сотен километров, перспективы столичных городов притягивали больше.
– Надо нам в социальных сетях большую агитацию вести, пригласить на семинар в библиотеку. Как считаете, коллеги? – пожилой заведующий кафедрой обращался к уже изрядно уставшим, засыпавшим на ходу с кружкой чая в руке преподавателям.
– Хорошее предложение, Антонина Семеновна! Отличное! – вторила ей старуха, давно выполнявшая функцию почетного артефакта и переставшая вести пары на кафедре межкультурных взаимодействий с народами Евразии.