Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2 - стр. 53

– А насчет денег мы так скажем, – староста опять взял счеты, опять отложил костяшку.

– Вот, скажем, идет мой рупь, а вот твой, так ведь? – обратился он к Павлову.

Шуя. Торговая улица. Городские ряды. Открытка конца XIX в.

– Конечно, так.

– Ну и давай, строй новый, а сметы твоей не нужно, сколько следует и заплатим.

Но пришлось только перестраивать собор; шуйская постройка была очень сложной и огромной, требовавшей постоянного надзора, для чего в Шуе жил мой очень опытный помощник, и сам я часто наезжал, вырывая время для поездок в другие места, как, например, в Кинешму, где также начиналась постройка <церкви>[401]на фабрике Кинешемской мануфактуры[402].

К концу лета строительные мои дела сложились благоприятно: технические чертежи были изготовлены еще за зиму, в мастерской шла работа только по рисункам деталей, на постройках законченные железобетонные работы стояли в опалубке, кладка заканчивалась – словом, свелось все к наблюдению. Август мог быть свободен, и я решил урвать месяц и съездить в Финляндию, в Ганге[403], надеясь принимать там хвойные ванны, <но эти ванны мне не понравились. Махнул я рукой на этот рассол, который размешивает женщина голая, с одним лишь передничком, входящая в помещение, когда сидишь в ванной, и отправился я пароходом в Швецию, в Стокгольм>[404].

Иматра. Водопад. Открытка начала XX в.

От Москвы до Финляндии близко, одна ночь езды поездом, а далее в 2 ч[аса] дня можно уже сидеть на берегу водопада Иматра[405]. И все же так редко пользовались своеобразной красотой интересного края.

Задумчивые озера; спокойное зеркало вод, таких свежих и чистых, отражающих высокие сосны; огромные валуны, поросшие мхом и лишайниками ярко-красного цвета; лесная глушь, рядом крестьянские дворики и дачки с голубыми и зелеными ставнями.

Медленно движется пароход по сети озер с бесконечными шлюзами вплоть до Вильмандстранда[406], откуда еще медленнее везет таратайка в одну лошадку до городка, раскинувшегося по берегу.

Медлительный темп речи с паузами, <но не ленивый, а сдержанно-действенный темп во всей жизни этого трудового народа, где и маленькие дети уже приучаются к труду, плетут корзиночки и выносят продавать их на станции>[407].

Иматра. Отель на берегу зимой. Открытка начала XX в.

Русский язык финляндцы понимают, а говорят плохо и только по необходимости. <Трудно научиться хорошо иному языку, да еще такому чуждому, как русский; и для романских языков наш язык труден, а финну, с его особым языком, – особенно>[408].

Путь в Ганге лежит через Гельсингфорс[409], город уже обстраивался новой архитектурой талантливого зодчего Сааринена, уже Аксели Галлен закончил свои фрески на стенах Национального музея[410], где Эдельфельд – финский Репин и скульптор Вальгрен красовались своими работами. Целая улица обстроена интересными домами новой архитектуры, [так называемого] «северного модерна», совершенно иного в сравнении с модерном остальной Европы.

Строгие формы, в основе которых национальное искусство.

Любопытна толпа в столичном Гельсинки (тогда – Гельсингфорсе): старики сидят на скамеечках, покуривают трубочки-«носогрейки», горожанки, взявшись за руки, гуляют попарно; дети молчаливо играют в саду; цвета их костюмов яркие – это действительно «живые цветы природы»