Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим - стр. 13
Но такой уж стих нашел в то утро на Нору, она только и сыпала насмешками: говорила, что капитан Квин показал себя храбрым солдатом, что в Лондоне его знают как человека светского и что, сколько бы я, Редмонд, ни хвалился своими победами над учителями и деревенским сбродом, что ни говори, капитан Квин – англичанин, а с англичанином шутки плохи!
Тут она пустилась рассуждать о вторжении и о прочих военных материях: о короле Фридрихе (в те дни он ходил в протестантских героях), о мосье Тюро и его флоте, о мосье Конфлане и его эскадроне, о Менорке, недавно подвергшейся нападению, и о том, где оная, собственно, находится; оба мы сошлись на том, что в Америке, и оба надеялись, что французов там как следует взгреют.
Я вздохнул (я уже начинал оттаивать) и заговорил о том, как мне хочется быть солдатом, на что Нора, как всегда, возразила:
– Этого еще не хватало! Значит, ты собираешься меня покинуть? И куда ты годишься, скажи на милость? Разве что в недомерки-барабанщики!
На что я поклялся, что все равно буду солдатом, а со временем и генералом.
Так, болтая о том о сем, подъехали мы к мосту, который с этого дня получил название «Прыжок Редмонда». То был старый высокий мост, перекинутый через глубокий ручей, бежавший по каменистому ложу. И когда Дейзи с двойным грузом ступила на него, мисс Нора, дав волю своему воображению и все еще импровизируя на военные темы (голову даю на отсечение, что она думала о капитане Квине), – мисс Нора сказала:
– Редмонд, если ты такой герой, скажи, что бы ты стал делать, когда бы, въехав на этот мост, увидел на том берегу неприятеля?
– Я вытащил бы саблю из ножен и проложил бы себе дорогу.
– Как? Со мною вместе? Ты, видно, задумал убить меня, бедняжку? – Эта молодая леди при всяком удобном и неудобном случае называла себя бедняжкой.
– Ладно, я скажу тебе, что бы я сделал. Бросился бы вместе с Дейзи в реку и переправил вас обеих туда, где вам не грозила бы опасность.
– Да ведь тут футов двадцать глубины. Никогда бы ты этого не сделал на Дейзи. Вот у капитана лошадь Черный Джордж! Мне рассказывали, что капитан Кви…
Она так и не закончила: взбешенный назойливым повторением ненавистного имени, я крикнул: «Держись за меня крепче!» – и, пришпорив Дейзи, в мгновение ока махнул с Норой через перила и прямо в глубокий ручей. Почему я это сделал, я и сам не сумел бы сказать: то ли хотел погибнуть вместе с Норой, то ли совершить поступок, перед которым дрогнул бы даже капитан Квин; а может, я и правда вообразил, что перед нами неприятель, – не знаю; во всяком случае, я прыгнул. Лошадь ушла в воду с головой, Нора безостановочно визжала и когда мы погружались в воду и когда вынырнули из воды; на берег я высадил ее в полуобмороке, и здесь нас подобрали дядюшкины люди, прискакавшие на Норины крики. Вернувшись домой, я вскорости слег в горячке, приковавшей меня к постели на шесть недель. Встал я с одра болезни выросший чуть ли не на голову и еще более, чем когда-либо, влюбленный.
В первые дни моей болезни Нора усердно за мной ухаживала, предав забвению семейные распри, да и матушка выказывала склонность по-христиански все забыть и простить. Со стороны женщины с таким надменным нравом, никогда не прощавшей обиды, было нешуточной жертвой презреть давнюю вражду и оказать мисс Брейди ласковый прием. Шалый мальчишка, я только и бредил Норой и беспрестанно о ней спрашивал; лекарства принимал лишь из ее рук и угрюмо, исподлобья поглядывал на матушку, которой я был дороже всего на свете и которая ради меня отказалась от справедливых притязаний и подавила в себе естественную ревность.