Закуски под шёлковым ветром - стр. 4

Я отчаянно недовольна собой. К чувству неудовлетворенности прибавляется ещё и то, что куда-то запропастились все подносики. Не может быть, чтобы не было! У нас их предостаточно! Недавно мы с Вэнь-Вэнь закупили отличные: прочные и с рисунками по краям.

– Соберись, Сюлань, – шиплю я сама себе.

Как ни странно, это дает сосредоточиться на происходящем. На какое-то время мысли о клиенте исчезают.

И вообще… Какая странная реакция. Ранее ничего подобного за собой я не замечала. А к нам заходили разные люди. Бывали и очень обеспеченные. Но тут вот просто смотришь – и забываешь, что хотел сделать.

У мужчины чирикает птичка. Он мягко роняет:

– Да, Чжэчэн.

Тембр просто потрясающий. Низкий, глубокий, волнующий. Мне кажется, что он пробегается легкой вибрацией по холке, проскальзывает под одежду, касается позвоночника, чтобы эхом отозваться где-то в груди.

Поэтому сердце пропускает удар.

Приходится даже мотнуть головой, чтобы выгнать совершенно непозволительные мысли.

Подносик находится. Как назло, он был на самом видном месте. Розовый лотос весело подмигивает с фигурного бортика.

Я размещаю чайничек, чашку, блюдце с выпечкой. Сахарница и салфетница есть на каждом столике, хоть об этом можно не переживать.

Лучше всего сейчас просто подойти, поставить и тихонько исчезнуть, не прерывая разговора.

План кажется отличным. Я подхватываю поднос и выхожу в зал. Мужчина говорит ещё, смотрит в окно. Птичка чирикает, передавая слова собеседника. На улице по-прежнему дождь бодро стучит по асфальту.

Я тихо подхожу, ловко переставляю посуду.

Миссия закончена. При таком рассеянном внимании я мысленно хвалю себя, что ничего не грохнула по пути. Это же не кастрюля для Шэнь Суна. Там я как раз прекрасно попадаю в цель.

Это смешно и глупо, однако слишком правдиво. Сколько чашек мы переколотили с Вэнь-Вэнь, когда пытались взять слишком много, либо отвлекались. А потом очень быстро, чтобы не расстроить Мэйлин. Вот уж кто умеет делать, будто сказочная фея.

Это, конечно, было немного по-детски, но удивительно укрепляло сестринские отношения, делая фундамент молчания о шалостях и огрехах.

Я наливаю чай. Запах идет потрясающий – не зря покупаем именно этот сорт. Старик из чайной лавки как посоветовал с самого начала деятельности, так и до сих пор откладывает как для постоянных клиентов.

Взгляд мужчины опускается на чай. Задерживается.

– Хорошо, Чжэчэн. Передай дяде, что мы все именно так и сделаем. Пусть не переживает.

Мне необъяснимо хочется постоять тут подольше, но я понимаю, насколько это будет выглядеть неуместно.

– Приятного аппетита, – коротко желаю я и отхожу.

Внезапно меня хватают за руку. Я дёргаюсь от неожиданности, делаю неловкий взмах и задеваю чашку, которая со звоном летит прямо на мужчину.

В этот миг весь мир останавливается, внутри всё будто проваливается в черную бездонную дыру, не давая больше никогда возможности выбраться наверх.

В моей голове проносится всё: от ужаса до желания раствориться прямо здесь. Исчезнуть. Осыпаться пеплом сквозь доски в полу.

Грохот стула, спешно отодвинутого от столика, вырывает из мыслей.

Всего какую-то секунду мы смотрим друг другу в глаза, и я почему-то ухаю в мягкую медовую бездну, в которой можно остаться навсегда.

Но тут же резко убираю свою руку, невольно отмечая, что меня не удерживают – просто коснулись.