Загадаю Тебя - стр. 7

– Выключил уже. Следить-то надо! – принимается меня отчитывать. – Или ты решила овощи не только сварить, но и поджарить? Как мои вчерашние сосиски.

– Прости, пожалуйста! Я совсем про них забыла! – подхожу к кастрюлькам и спешу оценить масштабы катастрофы.

– Шо? Без Оливье останемся? – интересуется мрачно, заглядывая через плечо.

– Всё будет. Ты успел спасти овощи.

– Не дед, а супермен.

– Ну, – соглашаюсь, выкладывая картофелины и морковь в миску. – Как твоя спина? Полегче стало, да?

– Ведьма притащила с собой какую-то вонючую херобору.

– Это вытяжка из лекарственных растений.

– Последний раз так люто пекло, когда я по-пьянке сел задницей в крапиву.

Смеюсь, качая головой. Природа одарила меня чересчур богатым воображением. Поэтому я с лёгкостью в красках представила себе эту картину.

– Не вредничай. Помогает же, – ставлю тарелку с овощами на подоконник. Чтобы остыли побыстрее. – Ты вон лежал неделю, не вставая, а сейчас почти как огурчик! Отпустило.

– Огурчик, – хмыкает, потирая многострадальную спину. – Маринованный. Сморщенный и скрюченный.

– Перестань, ты отлично сохранился!

– Я бы отлично сохранился, если бы не прожил сорок четыре треклятых года бок о бок с твоей бабкой-потрошительницей.

– Дед! – смотрю на него выразительно.

– Не могла до юбилея дотянуть? Ишь ты!

– Перестань.

– Старая коза, управилась! Забрала безвозвратно мои нервные клетки с собой на тот свет! – заводит старые песни о главном.

– Ну всё, ладно тебе.

Знает, что не одобряю, когда плохо отзывается о бабушке.

Вы не подумайте чего дурного. Свою жену Корней Степанович любил. Однозначно сильнее, чем ненавидел.

– Парень пришёл в себя. Пойду гляну, как он там, а потом займусь готовкой.

– Ты сперва поясни, как оказалась на дороге, Ольга.

Ох, этот угрюмый взгляд мне знаком.

Разозлился. Как и предполагалось.

– Я скатерть новую купила, – виновато склонив голову, признаюсь сразу. – Не хотела больше тратить твои деньги. Чего там той пенсии…

– Додумалась! В метель. С санями. Пешком. Одна. Восемь километров, – бьёт себя по лбу. – Ты в своём уме, Миронова?

– Восемь? До Ипантеевки? – удивлённо переспрашиваю. – Я думала, где-то четыре-пять. Ах вот почему я так долго шла…

Возводит глаза к потолку.

– Кретин ты мой, топографический! Вся в мать! Та однажды тоже удрала в Ипантеевку на дискотеку. А потом пешком оттуда шоркала. На пару с Калининой приползли к утру. Перепуганные, в слезах-соплях. Дуры! Устали идти. Залегли ночевать в лесу и чуть не стали завтраком для медведя.

– Ого…

– Вот тебе и ого! Мозг включать надобно! – раздражается всё больше.

– Я ж почти дошла. Не ругайся!

– Дошла она… Ремня получишь и весь разговор! – грозится по-старинке.

Бывало уже, обещал им отхлестать, но ничего такого, конечно же, не делал.

– Что в голове, Оля? Ты могла замёрзнуть или стать мишенью для этого хулиганья!

– Я же здесь, – мягко успокаиваю.

– Они тебя видели? – хмурится, отчего морщинки кажутся ещё глубже.

– Нет. Их пятеро было. Я трусливо спряталась за деревьями.

– Спасибо, хоть на это сподобилась!

– Дед… – лезу обниматься, несмотря на то, что он этого не любит. – Прости.

– Совсем обо мне не думаешь!

– Думаю. Думаю всегда. Ты же самый близкий для меня человек! – целую в щёку.

– Не слюнявь, Олён, – бросает недовольно. – Пошли поглядим, оклемался мажор или нет. Щас придумаем, как благодарить нас будет. За спасение.