Забвение - стр. 33

Осуждаю ли я его…?

Не знаю.

Наверное, больше нет, чем да…

Я правда пытаюсь оправдать убийство детей?!

БОЛЬНО!!!

Вздрагиваю всем телом, а руки Ника прижимают меня обратно к столу.

– Осторожнее, – произносит он для Джеймса сквозь зубы. Последний ругается себе под нос и ещё некоторое время мучает меня, останавливая кровотечение, чтобы дальше опустить руки и выдохнуть.

– Всё.

Он переводит взгляд на Ника, и в нём снова вспыхивает ненависть.

– Ты думаешь, я сделал это ради удовольствия, да? – спрашивает вдруг Ник, тихо, почти шёпотом, но так, что слова будто разрезают воздух. – Нет, Джеймс. Я сделал это ради того, чтобы мы выжили. Ради Шоу. Даже ради всех нас.

– Ради нас, Николас? Ты сам себе врёшь, – Джеймс лишь спокойно усмехается и качает головой. – Это была бойня. Ты мог оставить их в живых, но нет… ты решил, что ты… Бог.

Мгновение, и они стоят друг напротив друга. Ник выше, спокойнее, в его глазах только ледяная решимость. Джеймс же дрожит от ярости.

Я пытаюсь подняться или хотя бы пошевелиться, хочу остановить их, но из-за дурацкого наркотика ничего из этого не могу сделать.

Чёрт!

Джеймс бросает взгляд в сторону, туда, где остались трупы и качает головой:

– Нужно уходить.

– Нет. Останемся, пока Шоу окончательно не придет в себя.

– Если ты не можешь, то я понесу её. Но она здесь не останется.

Вижу, как в Нике из-за слов Джеймса всё натягивается, как его глаза темнеют.

– Ты к ней и пальцем не прикоснешься, Джеймс. Здесь безопасно.

– Здесь одни трупы. Если ты чокнутый, можешь спокойно оставаться среди них, это не значит, что все остальные такие же, Николас.

В комнате снова становится так тихо, что слышно, как капли крови падают с ножа на пол.

Ник делает шаг ближе, и воздух сразу тяжелеет. Его голос всё такой же ровный, но от этого только страшнее:

– Я сказал, мы останемся. Здесь. Пока ей не станет лучше.

– Ты думаешь, у тебя есть право решать за неё? За нас?! Ты ничем не лучше этих ублюдков, Ник. Только кровь, только смерть вокруг тебя.

На миг Ник замирает, но потом усмехается краешком губ:

– Может, так и есть. Но именно поэтому мы всё ещё живы.

Джеймс резко хватает Ника за ворот кофты, рывком притягивая к себе. Их лица почти соприкасаются, я слышу тяжёлое дыхание обоих.

А я, чертовски беспомощная, пытаюсь выдавить хоть звук:

– Хватит…

Оба поворачиваются на меня.

Джеймс сквозь зубы ругается, но уступает Нику… Или думает о том, как идти на поверхность, когда я в таком состоянии?

– Ладно. Останемся. После сразу уходим.

Он отходит, а Ник, наоборот, подходит ко мне и его взгляд перемещается на мои ранения. Парень осторожно касается их, проводит пальцами и замирает…

Если бы могла, то спросила бы, о чем он думает. Но могу лишь догадываться.

Замечаю, как Джеймс взял с дивана одеяло и вместе с ним направился к трупам детей, чтобы… прикрыть их.

Его движения резкие, будто каждое прикосновение к мёртвым детям обжигает его. Парень замирает на секунду, кулаки сжимаются, и по его лицу легко прочитать, он едва сдерживает желание врезать Нику.

Ник же будто не замечает. Его пальцы всё ещё лежат на моей коже, слишком медленно, слишком внимательно, словно он не про рану думает. В его взгляде что-то тяжёлое, невыразимое словами: и вина, и холодное оправдание самого себя.

В плане ощущений и мыслей меня бросает из стороны в сторону, но Ник… он всегда, и сейчас, и раньше, мог ловко управлять и направлять меня.