Забвение - стр. 27
– Позволяю, – произносит Адам, и Хлоя сразу же берет кол, тот самый, который напоминает гвоздь.
При тусклом освещении он всё равно поблескивает.
Могу лиш сглотнуть слюну и смотреть на то, как Хлоя только приближается.
Надеюсь, что она сдохнет. Не знаю только как, но пусть это случится.
Если Бог есть, то пусть он услышит все мои мысли! Пусть хоть разгневается, мне плевать!
Да.
Я желаю ей этого, того, что она собирается сделать со мной.
Даже если это будет сам Дьявол, сейчас и дальше мне будет всё равно. Кто угодно!!!
Пусть её и всю их семью настигнет кара!
Видимо, мой взгляд всё-таки не такой безучастный и все мои мысли отражаются на лице, потому что ничего произнести я не в состоянии.
Взгляд Хлои меняется, когда она останавливается в шаге от меня, хмурится.
Я даже осознать ничего не успеваю. Замечаю лишь быстрое движение руки девушки и в следующее мгновение чувствую, как лезвие входит в живот, углубляется всё дальше и дальше.
Боль рвёт меня пополам… такая дикая, острая, будто внутри вспыхивает огонь, а мышцы и органы становятся его топливом. Воздух срывается с губ хрипом, я пытаюсь согнуться, но даже пошевелиться не могу.
Только едва вздрагиваю всем телом, словно электрические импульсы проходят через меня.
А ещё я чувствую. Чувствую абсолютно всё и ничего не могу сделать!
Металл входит глубже, и в груди вскипает рвотный спазм. Внутри я захлёбываюсь собственным криком, но по факту из меня вырывается лишь всхлип.
– ШОУ!!! – голос Ника рвёт воздух, срывается на хриплый крик.
Опускаю взгляд и смотрю на то, как Хлоя вытаскивает лезвие металлического кола, окрашенного в цвет моей крови. Рана глубокая, но диаметром лишь дюймов десять, но это не мешает крови вытекать, чтобы постепенно стекать по телу, двигаясь вниз и капая в чашу.
Хлоя втыкает острие кола во второй раз, когда я даже вдохнуть не успеваю и как-то подготовиться. Хотя… как к такому можно подготовиться?
Очередная вспышка боли.
– … не волнуйся, – слышу голос Хлои, – твои органы не задеты. Я знаю это, ведь таков ритуал. Ты должна умереть именно от кровопотери. Через несколько часов ты потеряешь сознание, а уже к вечеру умрешь.
Хлоя же не дрожит. Она стоит почти безэмоционально.
– Вы будете умирать поочередно, – раздается голос Адама, но я даже не поворачиваю к нему голову.
Замечаю глаза Джеймса, что полны ужаса и ярости, он бьётся, чтобы хоть как-то встать.
Медленно перевожу взгляд на Ника и пытаюсь сказать, что всё будет хорошо, но я даже губами пошевелить не в состоянии. Они лишь едва приоткрываются.
– Я убью их, – произносит парень для меня, – клянусь, Шоу.
Если бы могла, то усмехнулась.
Как? Мы связаны. Их в разы больше.
И всё это по моей вине отчасти.
– Видите? – говорит Адам негромко, и даже в грохоте моего сердца эти слова прорываются внутрь. – Грех сопротивляется. Грех не хочет покоряться. Но он всё равно падёт.
Если я подумала, что Хлоя на этом остановится, то ошиблась.
Она наносит мне третий удар, самый резкий, когда лезвие со всхлипом входит внутрь.
Я прикрываю на мгновения глаза, когда понимаю, что мне становится слишком трудно дышать. Кажется, что лёгкие сжимаются, кровь пульсирует слишком сильно, и наркотик внутри меня только ускоряет падение в бездну.
Но всё равно внутри горит одно чувство, пробивающее даже через эту боль и дурман: