Забвение - стр. 22
– Где мы? – его же голос глухой, опасный.
– Всё там же, – отвечает Джеймс.
Ник поднимает глаза и тоже замечает крючки на стенах. На секунду его взгляд замирает, словно он додумался до чего-то плохого.
– Шоу, ты как? – это спрашивает, когда отводит глаза в сторону.
– Нормально… – сглатываю и облизываю пересохшие губы. – Ты был прав, Ник… Не нужно было…
Не договариваю, потому что не могу. Но Ник и так всё понимает.
– В следующий раз слушаем меня. – Я на его высказывание могу лишь кивнуть. Главное, чтобы этот "следующий раз" наступил. – Ладно. Значит, ищем выход.
Джеймс хмыкает, но без тени улыбки. Его глаза тёмные, спокойные только с виду.
– Из этих верёвок не выбраться. И стены… – кивок на серый бетон и металл, гладкий и лишённый хоть какой-то щели. – Всё рассчитано. Не первый раз они тут кого-то держат.
Я пытаюсь вдохнуть глубже, но воздух слишком сухой, отдаёт металлической пылью. Голова всё ещё гудит после газа, а запястья горят. Я чувствую, как в горле поднимается ком.
Тишина давит, в ней слышно даже, как по потолку где-то далеко бежит вода.
И именно в этой тишине, когда напряжение становится почти невыносимым, за дверью раздаётся скрип металла и шаги. Медленные, чёткие.
Ник мгновенно выпрямляется, взгляд его становится острым, как нож. Джеймс же наклоняет голову чуть вперёд, поджидая.
А я лишь смотрю вперед, на дверь, которая вот-вот откроется.
Раз.
Два.
Три.
Четыре.
Ровно четыре чужих шага, чтобы в следующее мгновение металлическая дверь со скрипом открылась.
В проёме появляется Хлоя.
Её лицо… не то чтобы злое. Оно слишком спокойное, слишком ровное.
– Наконец-то очнулись, – её голос ровный, без насмешки, но и без сочувствия. – Хорошо. Сейчас вернусь.
Она тут же уходит, но возвращается в течение следующих пяти минут в компании Адама, неизвестной женщины и ребенка, одного из мальчиков, которых я видела.
За ними закрывается дверь, и Адам с Хлоей останавливаются ближе всех к нам.
– Наверное, вы задаетесь вопросами, – произносит мужчина и обводит рукой пространство вокруг. В его движениях нет суеты.
Женщина, лет сорока, с тонким лицом и запавшими глазами, держит мальчика за плечо, слегка сжимая его пальцами, будто не даёт вырваться. Ребёнок смотрит прямо на нас, и его взгляд… жутко пуст.
– Хлоя молодец. Изначально я был против всяких этих приборов, но она убедила меня в том, какую пользу они могут принести для нас. Вы странники, пришли, чтобы захватить наш город. Думаете, мы позволим? Знаете, сколько было до вас таких? – никто из нас не отвечает, а Адам усмехается. – Много. Одних только мародёров… несколько групп. Их всё посылали и посылали, пока не поняли, что это бесполезно. Каждый, кто приходил, сам выбирал свой путь. Хорошо, что и вы пришли. Значит, место выбрало вас.
Слова падают в тишину, а у меня по спине бегут мурашки. Я слышу, как Ник резко втягивает воздух сквозь зубы, готовый сорваться, но его стул лишь скрипит от напряжения верёвок. Джеймс же смотрит прямо в лицо старику, как будто пытается понять, шутит он или нет.
– Что вы имеете в виду? – мой голос срывается, но я не могу промолчать.
– Мы храним этот город, – отвечает за Адама женщина. Её взгляд тяжёлый, почти фанатичный. – И чтобы зло не поглотило нас, оно должно быть накормлено. Кровь должна быть пролита. Это порядок. Это закон.