Забери меня отсюда - стр. 58
Моргнуть получилось только с опустошающим усилием.
– Значит, ты не злишься, Кёнвальд?
– Кённа или Кён. «Кёнвальд» – скорее титул.
– Ты не злишься, Кён?
– Нет, – нахально ухмыльнулся он. – Сделать меня немного смешным – это твой способ не влюбиться сразу и по уши, Тина Мэйнард. Я не возражаю, так даже интереснее. Торопиться некуда. – Он встал на мыски и прошептал ей на ухо. – И кофе я тоже терпеливо подожду, пока ты будешь смывать с себя пот, грязь, облачаться в лучшие одежды – или что там принято делать, чтобы произвести впечатление?
Лицо вспыхнуло.
«Вот мерзавец!»
Она замахнулась для пощёчины, но Кёнвальд со смехом перехватил её руку и легко поцеловал запястье, уклонился от второго удара – и, словно так и надо, по-хозяйски направился на кухню. Оставшись наедине с Гекатой, Тина осторожно принюхалась к футболке и поморщилась: после целого дня на жаре, сражения с крысами и финального спринта душ бы точно не помешал.
«Крысы!» – вспыхнуло в голове.
Дверь по-прежнему была открыта, но никакие ожившие кошмары не пытались вскарабкаться на порог; сад в сумраке окутывала тишина – ни ветерка, ни вздоха. У самого порога высилась раскидистая плакучая ива, верхушкой достающая до второго этажа. Молодые побеги, точно иглы, пронизывали что-то некрупное, тёмное…
К горлу подкатила тошнота.
Тина захлопнула дверь и один за другим закрыла все замки.
Заходя в ванную, она пообещала себе, что просто умоется и руки ополоснёт – чем попало, хоть противным антибактериальным мылом, но незаметно для себя вытащила из запасников флакон из тяжёлого лилового пластика. Когда-то невообразимо давно, года три назад, его подарила Аманда вместе с крошечной пробиркой духов. Они тоже пахли фиалками – засахаренными, сухими, а ещё медовым ирисом, сандалом, еловой смолой, кислыми чёрными ягодами… Парфюм закончился, пробирка закатилась под мойку и намертво застряла там в щели – хоть разбивай, а масло для ванны с тем же запахом, только чуть ослабленным, ещё плескалось на донышке.
«Я делаю это для себя, – думала Тина, яростно растирая ароматную пену по плечам под струями горячей воды. – Мне нужно взбодриться. День выдался тяжёлый, да…»
Обманывать себя получалось не очень. Но, по крайней мере, она сумела повесить на место синее бархатное платье до колена, замешкавшись всего на полторы минуты, и достать вполне будничную бледно-голубую рубашку и чёрные джинсы. В кухню Тина входила, мысленно приготовившись ко всему…
Кёнвальд, раскинув руки, лежал на столе – босой, в одной тёмно-серой футболке с вылинявшей короной на груди и в джинсах. Толстовка валялась на полу, под стульями. А на нём и вокруг него сидели кошки: Геката, урчащая, точно самолётный мотор, в ногах; кокетливая рыжая Мата Хари поперёк живота; пёстрая Альвильда под мышкой, как огромный шерстяной мяч; маленькая чёрная Норна под боком; снежно-белая пушистая Юки – на левом колене, как ворох бинтов. Королева развалилась на столешнице, осторожно вылизывая Кёнвальду ухо.
– Твои кошки меня пленили. Кажется, они меня любят, – пробормотал он, блаженно щурясь. И добавил, подумав: – Не бойся, я чистый.
– Освободить тебя из плена? – с сомнением поинтересовалась Тина, наблюдая за тем, как Мата Хари втягивает и выпускает когти, оставляя зацепки на футболке.
– Не надо, – откликнулся Кёнвальд и прикрыл глаза. – Я их тоже люблю. Кажется. У нас полная взаимность.