Забери меня отсюда - стр. 57
Вместо этого Тина глубоко вздохнула и негромко спросила, полуобернувшись:
– И как я узнаю, что это именно ты?
– Э-э, м-м-м… – ответил снаружи голос, весьма приятный, но преисполненный замешательства. – Спасибо за кофе, это было очень кстати. И у тебя родинка между лопатками, а на груди…
Из горла у Тины вырвалось какое-то кошачье шипение. Она подскочила, защёлкала замками и задвижками, распахнула дверь – и высунулась в темноту, пылая праведным гневом. Темнота предусмотрительно отступила, поднимая руки:
– Ты же сама просила доказательств, так зачем злиться? Между прочим, я мог бы войти и без приглашения, так что цени мою деликатность.
«Кажется, я понимаю, почему у Уиллоу рука сама тянется к тяжёлым предметам, когда речь заходит о реке», – подумала Тина, а потом наконец увидела гостя…
«…или он позволил себя увидеть?»
Сначала ей показалось, что она смотрит в небо. Такое небо, которое бывает над бескрайней водой – над уснувшим океаном; над глубокой водой – над омутом; над водой, когда солнца нет, но свет льётся откуда-то изнутри, издали, отовсюду одновременно. Синий – безжалостный цвет, спокойный, изменчивый, завораживающий, синий-синий-синий…
Тина заставила себя сделать глубокий вздох, затем ещё один и ещё.
Глаза его были квинтэссенцией цвета, и на всё остальное красок попросту не хватило. Волосы густые, прямые, но белёсые и паутинно тонкие – почти младенческие. Ресницы тоже густые, опускающиеся от собственной тяжести, но едва ли не прозрачные; кожа, не тронутая ни загаром, ни румянцем; обескровленные губы. В нём не было ничего плавного – острый подбородок, острый нос, даже зубы, мелковатые и ровные, казались очень острыми. Он стоял на пороге, стиснув кулаки в карманах серой толстовки, застывший от напряжения – и с безупречно спокойным взглядом. Глубокий капюшон лежал на плечах, как складки плаща у героев со старых иллюстраций.
Если Кёнвальд и напоминал реку, то зимнюю, промёрзшую до самого дна, с источником колдовского света, скрытым подо льдом.
– Ну, что? Ты меня здесь всю ночь продержишь?
Он шагнул на порог, и волшебство рассеялось. Тина прыснула в кулак и отвернулась: грозный дух реки оказался ниже её на полголовы.
«Так вот что Уиллоу имела в виду».
– Значит, очаровательный хрупкий блондин, который уже и не надеется подрасти?
Кёнвальд нахлобучил капюшон, немного прибавив себе роста, и проскользнул мимо Тины в дом, бормоча:
– «Ты не похож на воина», – говорили они. «У тебя не растёт борода», – говорили они. «Ты занимаешься колдовством, что мужчине не подобает», «У тебя нет вассалов», «И приятелей при дворе у тебя нет», «Отцу моему ты не нравишься»… Ты правда думаешь, что скажешь мне что-то новое, Тина Мэйнард?
На секунду в голове засвербела мысль, что злить могущественного хозяина реки как-то нехорошо, но почти сразу исчезла. Он бурчал себе под нос, горбился, угрюмо расхаживал по холлу, трогал без спросу вещи и кошек – но глаза у него улыбались. Так, словно жили сами по себе – или говорили правду, в отличие от уст.
– М-м… Мы можем обсудить варианты за чашкой кофе и канапе с оливками.
Он развернулся на пятке и резко подался к ней, глядя из-под капюшона.
– Вот такого правда не говорили.
Тина замерла, чувствуя, что опять проваливается в синее. Законы гравитации исказились, осталась одна точка притяжения…