За кулисами театра военных действий III - стр. 24
Примерно через час Феликс поднялся наверх. За это время почти ничего не изменилось: никто их не преследовал, море было бескрайним и спокойным, ни дымка, ни точечки на ровном горизонте. Только паруса издавали не шаркающие звуки, как раньше, а какой-то тихий шелест. Они безвольно провисли – штиль. Шхуна мирно дрейфовала под закатным солнцем. Уже без турецкого флага на мачте.
– Каков улов? – устало поинтересовался Сергеев.
– Армейская фляжка с водой, початая бутылка вина, кусок сыра и сухарь. Оружия нет. Полно подушек и одеял.
– Негусто.
– Как думаете, Михаил Михайлович, надолго мы встали?
– Полагаю, что нет. Зыбь свежая, а такое бывает при смене ветра. Если паруса начнут хлопать, к утру, возможно, поймаем ветер. Остаётся ждать и надеяться. Всё равно нам с вами придётся всю ночь в четыре глаза смотреть, нет ли погони. Так что несите одеяла и подушки прямо сюда, на мостик…
Только что было светло, но в одно мгновение темень накрыла весь окружающий мир, словно свет погасили в маленькой комнате. И совсем не мартовский холод заставил обоих закутаться в толстые одеяла из верблюжьей шерсти, прижаться спинами и вести долгий разговор, чтобы не уснуть.
– Вы и корабельное дело знаете, Михаил Михайлович?
– Так я же морской кадетский корпус окончил, до мичмана дослужился. А как первый раз полетел пассажиром на аэроплане, так и заболел небом. Первый в России военлёт Сева Абрамович меня учил летать. Вы же тоже не случайно в корабельном отряде оказались, Феликс Варламович?
– Отнюдь. Я сын приходского священника, и сам готовился служить Богу. Но вот призвали и приставили к гидропланам. Хочешь – не хочешь, а летать пришлось.
– Ой, что же это я! Давай-ка, штурман, принимайся за дело! Вот тебе карта, компас, хронометр! Вот тебе Полярная звезда. А эта штука называется лаг – определяй по ней скорость шхуны и рисуй, где мы находимся. А то, не дай Бог, к туркам нас за ночь отнесёт…
Штурман ушёл в рубку прокладывать курс на карте. Вернулся, когда уже светало.
– Дрейфуем точно на Крым. Скорость – две мили в час.
– Молодец, штурман! Стало быть, до родного Севастополя осталась ровно тысяча морских миль. Это пустяки, ведь дорога домой всегда короче. Благодарю за службу, кормчий!
– Рад стараться, да только еды-то у нас совсем нет…
– Кормчий – не от слова «кормить», а от слова «корма». А на корме у нас что находится? Правильно – штурвал. Кормчий – это и есть штурман, рулевой, специалист по навигации. А тот, кто кормит, это – кок. Вопросы есть, кормчий?
– Никак нет! Хотя… Можно спросить про Севастополь? Почему он для вас родной?
– Так он для всех, наверное, родной. Город русской славы. Город ста одного имени.
– Как это?
– Ну, Сева-сто-Поль. Когда мой инструктор Сева Абрамович погиб, я сказал себе, что сына назову в его честь, а если дочь – то Полиной. И сам проживу сто один год…
Солнце показало свой улыбающийся глаз. Стало теплее. Сергеев расписал вахты по четыре часа и отправил штурмана вниз – нормально поспать в кубрике. Сам ещё раз обошёл всё судно, проверил такелаж, в грузовой трюм спустился. Хотел половить рыбы, но не нашёл снастей – шхуна явно не промысловая была.
Когда Феликс пришёл его сменять, лётчик чистил тряпкой свой наган.
– Вот, порядок, – крутанув барабан офицерского револьвера, он хмыкнул. – Два обязательных патрона осталось.