За кулисами театра военных действий III - стр. 23

Берег совсем рядом, практически на виду у врага чинят летуны свой подбитый самолёт. И без бинокля видно, как от причала отвалила шхуна береговой охраны, на палубе – полтора десятка человек в красных фесках, в плен хотят взять русских. Шхуна парусная, приближается быстро.

– Командир, дыры заделаны, можно заводить!

– Штурман, трави трос потихоньку! – командует Сергеев унтер-офицеру, залезая в кабину. – Как мотор схватится, отпускай – и рванём! Авось, оторвёмся!

Не подкачала «девятка», словно лебедь или какая другая водоплавающая птица, оставляя за собой усатый след, гидроплан оторвался от морской глади – счастье, что штиль был! – и стал тяжело набирать высоту.

А сзади внизу – шхуна с кричащими турками, они стреляют из винтовок, кулаками трясут, злые. Чихает, кашляет мотор раненого аэроплана. Нет, не уйти летунам. Уже и берега не видно, а всё равно не дотянуть до своих, придётся опять садиться.

– Что там, штурман?

– Всё! Почти сухой бак!

Приплыли. Летающая лодка покачивается на морской волне, белые паруса турецкой шхуны всё ближе – шансов у русских никаких.

– Штурман, к пулемёту!

Сергеев попытался завести мотор, и – о, чудо! – пропеллер крутанулся. «Девятка», дымно стреляя остатками вонючего топлива, поползла по воде. Да всё быстрее, быстрее. И не от турецкого берега, а наоборот, навстречу вражеской шхуне.

Турки уже близко, целятся с палубы из винтовок.

– Давай, штурман, поверх голов!

Две короткие очереди, потом ещё одна. Османов – как корова языком слизала. Они с противоположного борта пытаются спасательную шлюпку спустить.

– Штурман, идём на абордаж!

Как раз и мотор заглох, когда гидроплан ткнулся носом о чужой борт. Русский лётчик успел выскочить на крыло. С револьвером в руке, крича и ругаясь, перебрался на палубу судна.

– Прикрывай, штурман!

Пулемёт штурмана дырявил паруса, лётчик редкими выстрелами гонял кричащих турок. Вид его был, наверно, ужасен, раз прыгали в воду враги, не оказывая сопротивления. Винтовки, правда, они не бросали. Переполненная шлюпка, подбирая своих товарищей, отвалила от борта, пошла на вёслах прочь. Османам вслед наши летуны не стреляли, патроны берегли…

Два русских воина молча стояли на палубе. Они только что пошли на таран и в коротком бою победили, захватив вражеское судно. Вдвоём против полутора десятка вооружённых турок. Немыслимо.

– Мы словно пираты прошлого века, с кортиком в зубах, берём врага на абордаж, – тихо сказал Феликс Тур.

– Тогда не было гидропланов, – усмехнулся Михаил Сергеев. – Наш, кстати, придётся затопить и на парусах уходить с этого места. Они вернутся на катерах – тогда в плен попадём. Надо всё, что только можно, скорей переносить на борт.

Они быстро перетаскали с гидроплана на шхуну пулемёт, фотоаппарат с пластинами, компас, документы и карты. Посмотрели, как уходит на дно родная «девятка», и взяли курс на Севастополь.

– Всё! – выдохнул Сергеев. – Отдаёмся на волю попутного ветра и волн. Вы, Феликс Варламович, спуститесь вниз и посмотрите, не осталось ли там кого, есть ли продукты, вода, тёплая одежда. И поищите оружие, а то у меня в револьвере осталось всего два патрона. А я пока за штурвалом постою и с парусами разберусь…

Интересно, что на земле они общались на «вы» и по имени-отчеству, а в воздухе, в боевой обстановке Сергеев был с подчинённым на «ты» и называл его исключительно «штурман». Так повелось в их экипаже: не дружили, но по-мужски искренне уважали друг друга.