За границами легенд - стр. 21
Ещё двое поднялись.
Заорав, угодила ему в глаз. Он провыл, шарахнулся, брызнуло кровью.
Отступила от двоих тех. Сильные мужики, крепкие. Я не выстою… но стать их жертвой, добычей… не пощадят же ж!
Одного, с руками голыми полезшего, удалось припечатать по голове. Судя по выражению лица – не сильно. От второго с трудом увернулась. Сердце стучало бешено, руки разрывались от боли. Эти двое…
Я всё-таки побежала. Туда, к роще. Если б успеть камней подхватить небольших…
А они догоняли.
Взвыл, матерясь, один из преследователей. Я пролетела мимо вдовы, поднявшей руку. Меня что ли пыталась спасти?..
А впереди чуть постукивали глиняные, обожженные в печи и солнцем таблички. Белел ствол берёзки, тонкий, ровный.
Как там он учил убегать в лесу, я вроде не помнила, но отчаянно, из последних сил, вперёд рванулась…
Ухватиться за дерево, развернуться…
Нос хрустнул – и мужик упал навзничь. Спиной об корень дуба старого приложился, провыл, дёрнулся… затих.
Сглотнув, подняла обломок копья. Поджидая последнего. Тот не торопился, шёл медленно, мрачно глядя на меня. Меч из-за спины выхватил, короткий, тонкий.
Григорий говорил, что не должно остаться мыслей. Что надо сохранять равновесие… я всё забыла. И падала несколько раз. И не успевала увернуться. Но он, похоже, хотел ещё поиздеваться надо мной, не сильно глубоко порезал.
Копьё потеряла. Нога в крови меня едва не пригвоздила к земле. Этот приближался. Рукой подвинула. В муравейник! Вцепились, колючки! В муравейник?..
Земли сухой с песком, с хвоёй и с толпами муравьев в лицо!
О боли забыв, вскочить. Бежать, не чувствуя ног.
Об ограду из синих камней навернуться. Упасть, разбивая ряды ровные, не сцеплённые глиной. Камни… камней б поменьше…
Удар камнем в висок – и враг упал наконец-то. У ног. Потекла струя крови с лица. Застыл.
Я замерла, сердце билось неистово.
Я… осталась одна. Я… осталась одна?!
Подняться на дико болящих ногах, шатаясь. Посмотреть на мучителя сверху вниз. Отступить, немного опомнившись, на всякий случай. И мой подаренный нож…
– Уходи, девочка, – вдова сказала, пояс потерявшая, запоздало мною замеченная. Заплаканная, стояла в нескольких шагах от меня, отчаянно, из последних сил за дерево хватаясь. – Если опомнятся и догонят – не пощадят.
Я оглядела её и дорогу. Те вроде лежали неподвижно. Нет, воя, сел тот, с мною разрезанным глазом, прикрывая залитое кровью лицо.
– Как тебя звать-то хоть? – тихо спросила женщина, слабо улыбнувшись. – Я посажу за тебя дерево в Памятной роще. Если сумею сбежать.
– Светлана, – бросила первое, что пришло в голову.
Взгляд этого, одноглазого, приметившего меня. И как с дороги поднялся он…
Сердце неиствует, дыханье сбивается. Убегать с поля боя, где выиграла, позорно. А жить хочется.
Так сильно хочется, что долго бежала, забыв про ноги разбитые и порезы. Пока не рухнула, на повороте дороги. Нет, на какой-то неразличимой почти тропе, ведущей меж оврага и Памятной рощи, редеющей. Сев, в ужасе оглянулась.
Этого видно не было. Но где-то одновременно почти с тем, как поднялась, на ноги, плохо гнущиеся, прозвучал озверелый, гневный вопль. Чуть погодя вопль напуганный, матный вопль.
Я притихла, вжимаясь в старое дерево. В огромный, раскидистый тополь.
Кажется, там преследователю под ноги вывернулся ёж.
Он молчит. Я молчу. Сердце бьётся испуганно.