Юные безбожники против пионеров - стр. 31
О том, насколько программы ГУСа позволяют вести антирелигиозное воспитание в школе, дискутировали на конференции преподавателей обществоведения школ II ступени РСФСР 13–14 июня 1928 г. А.И. Стражев, делая доклад «Программа обществоведения и культурная революция», предложил выделить в программе по обществоведению антирелигиозные вопросы, представив Церковь в негативном плане как с бытовой, так и с общественно-исторической точки зрения. «Я не думаю, что для этого нужно создавать особый курс, – говорил А.И. Стражев. – Нет, но в пределах того исторического курса, который мы ведем, мы должны выделить эти моменты»[189]. «К сожалению, программа наша составлена таким образом, что она совершенно не подсказывает этих вопросов, но они должны быть подсказаны»[190].
Выступавшие в прениях Марков из Тамбова и А. Дикарев из Москвы поддержали докладчика в том, что в программах ГУСа по обществоведению 1927 г. антирелигиозные темы «нужно искать днем с огнем»[191], что это «гоголевская пропавшая грамота»[192]. А. Дикарев, правда, отметил, что нельзя перегружать программу всеми темами, которые хотелось бы внести в нее антирелигиознику. Он предложил ограничиться самыми главными, отдельными антирелигиозными темами. Нужно конкретизировать программу, с тем чтобы преподаватель мог «придать своим занятиям новое содержание»[193]. Он же обратил внимание на учебники: «Просматривая наши учебники 5-х, 6-х и 7-х групп (и только потому, что программы не навели составителя на этот путь), мы видим… что в этих учебниках тоже разные антирелигиозные моменты приходится искать в строчках, иногда в десятках строчек…»[194]
Степанов, в свою очередь, не согласился с тем, что программы ГУСа сложно использовать в антирелигиозном воспитании. «Нельзя в нашей программе, – полемизировал он, – давать полный комплекс лекций по антирелигиозному воспитанию. На то ты и педагог, чтобы из той программы, которая у нас есть, приспособить некоторые моменты, некоторые темы к работе по антирелигиозному воспитанию»[195].
В заключительном слове А.И. Стражев уточнил свою позицию по программам. Он высказался против введения в программы специальных вопросов по истории и происхождению религии. «Я указал на то, что эти вопросы в достаточной мере могут вытекать из того программного материала, который имеется». В связи с этим Стражев отметил, что религиозный вопрос не сводится к аксиоме, а к целому ряду общественных отношений[196].
Для участников дискуссии был важен и вопрос о том, на кого, прежде всего, ляжет обязанность антирелигиозного воспитания в школе: на преподавателя обществоведения или на преподавателя естествознания? Обществовед Степанов считал, что эту работу должны проводить и те и другие, но задавался вопросом: «Подготовлены ли у нас естественники к антирелигиозной пропаганде?» И отвечал: «К сожалению, наши естественники не имеют основательного базиса для проведения антирелигиозной пропаганды. Кроме того, наши естественники в большинстве случаев люди верующие»[197].
Сами преподаватели естествознания придерживались различных позиций по вопросу атеистического воспитания в школе. Ф.Ф. Дучинский на совещании преподавателей естествознания 2 марта 1928 г. заявил, что они не должны вести словесную антирелигиозную пропаганду. «Всякая же словесная пропаганда, – настаивал он, – со стороны естественника не будет достигать цели. Если для обществоведа является допустимой словесная антирелигиозная пропаганда, то у него нет такого сильного орудия, как исследовательская проработка биологических явлений»