Ярослав Мудрый. Великий князь - стр. 14
Сразу после обряда венчания в храме Владимир Святославич, любуясь новоиспеченной супругой, молвил:
– Поздравляю, Анна. Отныне ты великая княгиня.
Но супруга тотчас поправила:
– Не желаю называться великой княгиней. В Византии я была царевной, а теперь я стала цесарицей.
– Но здесь не Византия.
– Но и не Тмуторокань, а великая держава. Болгария намного меньше и слабее Руси, но правители ее именуются царями. Не пора ли и на тебя, супруг, возложить царский венец?
Тщеславия у Владимира Святославича хоть отбавляй, но слова Анны заставили его лишь усмехнуться:
– Чужеземные князья ныне взяли в обыкновение нарекать себя царями и королями, хотя у иных и земель – кот наплакал. Пусть потешатся, а мы посмеемся. Великий князь – князь над князьями, и это звучит куда царственней.
– И все же я не позволю себе согласиться с твоими насмешливыми словами. Русь превращается в империю, и, если нас судьба связала, я все силы приложу, чтобы ты стал монархом.
– Я и так единодержавный правитель.
– Не увенчанный короной.
– Ты упряма, Анна. Оставим этот пустой разговор.
Но Анна преследовала далеко идущие цели. Она привезла из Херсонеса не только иконы, кресты, богослужебные книги, но и многих греческих священников, а затем, шаг за шагом, ее двор наполнился византийскими вельможами.
Князь Владимир смотрел на «причуды» супруги сквозь пальцы. Анна скучает по родине, так пусть ее двор напоминает Византию. Ничего в том худого нет. Он и сам большой сторонник империи.
Анна же сблизилась с греческим митрополитом Феопемтом, сидевшим в Киеве. Их душеспасительные беседы стали частыми и долгими, и через некоторое время Анна стала такой деятельной христианкой, что ей могла бы позавидовать и великая проповедница Ольга. Именно благодаря супруге Владимира в Киеве и в других южных городах Руси всё больше становилось храмов и верующих людей.
Но не все были довольны великой княгиней. Византийские вельможи постепенно оттеснили от двора ближних бояр Путшу, Еловита, Талеца и Ляшко.
– Царицей себя возомнила, – недоброжелательно толковали те меж собой. – Древние устои рушит. Наводнила двор византийцами, а на нас как на неотесанных мужиков смотрит. Надо великому князю пожаловаться. Пусть укротит свою строптивую супругу.
Но Владимир Святославич не внял уговорам бояр. Урезонил:
– Вы бы, господа бояре, вместо того, чтобы великую княгиню хулить, почаще бы ее Богом чтимые дела славили да мошной своей на возведение храмов помогали. Вам бы только языками чесать. Слушайтесь великой княгини!
– Какой? У тебя их много, – сорвалось с языка Путши.
Не хотел говорить, но сорвалось. Ныне ожидай беды: конь вырвется – догонишь, а сказанного слова не воротишь.
Владимир Святославич крепко осерчал:
– У меня, да и у вас – одна великая княгиня. С остальными же женами я в храме не венчан. Вы это на всю жизнь запомнить должны… А коль моя супруга вам неугодна, то перебирайтесь-ка в Вышгород. Мошной тряхните да крепость кое-где подлатайте. Там вам будет покойно.
Бояре позеленели. Вот и поговорили! Слова великого князя означают ссылку. Вышгород давно знаменит опальными людьми. Добро еще в поруб не приказал кинуть.
С отъездом самых знатных бояр в Вышгород влияние Анны во дворе князя еще больше укрепилось. А через полтора года после Крещения Руси, она родила Бориса.