Янки при дворе короля Артура - стр. 5
Как бы то ни было, будучи практичным коннектикутцем, я отложил решение интересовавшего меня вопроса до указанного дня и часа, а пока принять обстоятельства, как они были, чтобы лучше осмотреться и извлечь наибольшую выгоду из моего положения. Я рассуждал таким образом: если теперь девятнадцатое столетие, и я нахожусь в убежище больных, откуда до поры до времени мне не удастся выбраться, я могу встать во главе учреждения, как самый сознательный из всех обитателей. Если же, с другой стороны, теперь, действительно, шестое столетие, я могу согласиться на более скромные условия: месяца через три я могу управлять всей страной, как наиболее образованный человек, родившийся на 13ОО лет позднее всех существующих в настоящее время людей. Во всяком случае, я не из тех, которые теряют зря время; раз я обдумал, я начинаю действовать.
– Вот что, милый Кларенс, если действительно таково ваше имя, – обратился я к мальчику, не можете ли вы дать мне некоторые сведения? Как, например, зовут того человека, который меня сюда привел?
– Моего и твоего господина? Это благородный рыцарь и великий лорд сэр Кэй, сенешал, молочный брат нашего властелина короля.
– Очень хорошо. Теперь расскажите мне обо всех других и обо всем, что здесь делается.
Он рассказывал мне очень много, но самое важное было следующее. По его словам я был пленник сэра Кэя и, по существующим обычаям, я буду брошен в подземную темницу на хлеб и воду до тех пор, пока мои друзья не внесут за меня выкуп, или пока я не сгнию. Я знал, что последнее вероятнее, но задумываться было некогда, каждая минута была дорога. Далее паж сообщил, что в настоящее время кончается обед в большой зале. Когда все достаточно опьянеют и развеселятся, сэр Кэй прикажет привести меня, чтобы представить королю Артуру и великолепным рыцарям, сидящим за Круглым Столом. Затем сэр Кэй будет рассказывать о том, как он захватил меня в плен и, вероятно, будет преувеличивать и искажать факты. Но, конечно, будет неприлично и небезопасно с моей стороны поправлять его. А после представления меня отправят все-таки в подземелье. Но Кларенс обещался найти возможность пробраться ко мне, утешить меня и постараться дать знать моим друзьям.
Дать знать моим друзьям! Я поблагодарил его. Что другое оставалось мне делать? В это время пришел слуга и позвал меня в залу. Кларенс привел меня, поставил в сторону и сам сел тут же.
Прелюбопытное и интересное это было зрелище. Помещение было громадное, с голыми стенами и полно самых удивительных контрастов. Оно было прямо величественно по размерам, так что флаги, висевшие на балках и перекладинах сводчатого потолка, терялись в высоте и полумраке. Со всех сторон вверху были устроены каменные галереи; на одних помещались музыканты, на других женщины в ярких нарядах, самых кричащих цветов. Пол был выложен толстыми каменными плитами, белыми и черными, стертыми от времени и употребления и требующими починки. Что касается украшений, то, строго говоря, их не было, хотя на стенах висели громадные ковры, которые, вероятно, считались произведениями искусства. На них были изображены битвы, причем лошади походили на пряничных или на тех, что вырезывают дети из бумаги. Вооружение воинов изображалось в виде белых пятен, так что люди походили в конце концов на бисквитные пироги. Очаг в зале был настолько велик, что в нем можно было сражаться. Его выступающие навес и бока из каменных столбов напоминали вход в кафедральный собор. Вдоль стен стояли воины в нагрудниках и касках, с единственным оружием – алебардами на плечах, неподвижные, как статуи и очень похожие на них.