Яма - стр. 75
Градский тоже вел себя необычно. Задерживал взгляд, тяжело дышал, часто прикасался, невзначай умудряясь буквально облапать.
Доминика как-то прочла, что во время физических нагрузок выделяются гормоны, провоцирующие сексуальное возбуждение.
«Неужели это оно?»
Настойчивая вибрация телефона прервала ее мучительные размышления.
– Хай, – шепотом поздоровалась, прижимая ладонь к горячей щеке. – Что-то срочное? А то Аля с Русей спят. Я тоже уже ложилась, – для убедительности даже зевнула.
– Срочно. Ты мне нужна прямо сейчас, – раздался в динамике хриплый голос Градского. – Можешь выйти? Я сзади, у окна.
Помедлила. Хотя, кого обманывала? Понимала, что не откажет.
– Ладно. Только оденусь. Пять минут.
Повезло, что ребята из сто двадцать седьмой находились у себя в комнате. Отпуская шуточки, они помогли Нике взобраться на подоконник.
– У вас пятнадцать минут, – крикнул один из парней Градскому и, подмигнув, понимающе улыбнулся.
Только Серега никак не отреагировал. Он словно не слышал и не видел их. С неясной растерянностью в глазах помог Доминике спуститься. Оттеснил под карниз водоотлива, видимо, не желая, чтобы их видели из окон.
Задержал в объятиях.
– Что-то не так? – взволнованно спросила девушка, чувствуя, как все внутри нее замирает и напрягается.
Градский выглядел, как человек, который с секунды на секунду полностью утратит самообладание. Качнувшись на пятках, он разжал руки и отступил назад. Провел ладонью ото лба до затылка.
Сглотнул и тяжело вздохнул.
Его скулы покраснели, будто, глядя на нее, он допустил какие-то неприличные мысли. Взгляд на мгновение опустился, а после держал ее на прицеле уже непрерывно.
– Что? Что случилось?
Он снова сделал шаг вперед. Затем второй. И… третий, прижимаясь совсем вплотную.
Невзирая на позднее время, в одной из комнат первого этажа негромко играла музыка, из другой – доносился смех, совсем рядом кто-то курил в открытое окно, и к ним доплывала горькая табачная дымка. Но Ника чувствовала и слышала только теплое дыхание Градского.
«О… Господи… Боже… мой…»
Сердце Сереги стартовало. Замолотило, как одержимое. Если оценивать его эмоциональное состояние – он в хламину.
Обхватил руками ее лицо, и все ощущения одним резким мощным скачком усилились. Почувствовал, как от Ники пошли ответные импульсы. Полетели, словно выстрелы. И все – прямо ему в сердце.
Трезвые мысли растворились. Осознал, что бороться с эмоциями, которые она в нем воссоздала, бесполезно. Словно бой с тенью: что ни делай, они останутся внутри него.
Навис над ней. Придвинулся непозволительно близко. Касаясь лицом ее лица, медленно и глубоко вдохнул. Она же зачастила со своими сладкими горячими вздохами.
Дрожь, словно электрический ток, пронеслась вдоль его напряженного тела. Располовинила. Парализовала.
– Сережа...
Грубые пальцы осторожно очертили хрупкий заостренный подбородок. Воздух застопорился в горле Градского и вышел со сдавленным шипением, когда он ощутил, как губы Доминики задрожали. Словно безумный маньяк, медленно прошелся пальцами по нижней мягкой плоти, затем – по верхней, очерчивая чувственный изгиб ее рта. Изгиб амура – узнал из чужих стихов. Узнал и забыл. А в это мгновение… Губы Плюшки – самый совершенный плод. Чистое искушение.
– Се-режа… – да она уже задыхалась.