Я знаю твой секрет - стр. 26

— Ты ведь знаешь, что от меня это никак не зависело. Твоя мама...

— Мама всего лишь вычеркнула тебя из свидетельства о рождении. Ты же вычеркнул нас из своего мира. На долгие-долгие годы, не вспоминая в принципе о том, что где-то по миру могут бродить твои шустрые сперматозоиды.

— Аврора...

— Что, Аврора? Ты бы и не чухнулся, если бы не пришлось оформлять опекунство, так что давай не будем сейчас разводить эти сопли про отцов и детей, — резко встаю, скрипя ножками стула, хватая тарелку и сок. — Я доем у себя. Спасибо за компанию, Борис.

— Папа.

— Право таковым называться ещё надо заслужить, — холодно бросаю и поднимаюсь обратно наверх, запираясь.

Вот поэтому я и стараюсь как можно реже здесь бывать. Уж лучше в провонявшей хлоркой общаге тухнуть, чем каждый раз мусолить одно и тоже.

Надеюсь, сегодня успею вернуться туда до отбоя. Правда для этого придётся побыстрее разделаться с первым "заданием".

***

Взяла, взяла, и... да, тоже взяла.

Застёгиваю все внутренние молнии в рюкзаке, "зачпокиваю" все кнопки, вешаю тонкую лямку с металлической вставкой на плечо и, глянув напоследок а высокое зеркало, чтобы удостовериться, что я если не само совершенство, то близка к цели, выхожу из спальни.

Во всём доме, как в лакшери морге — красиво, но неуютно и безмолвно. По основному коридору на постоянке приглушённо горят споты, от чего кажется, что на улице уже давно кромешная ночь, хотя на деле нет ещё и десяти.

Замерев на лестнице, прислушиваюсь, но не улавливаю ни звука. Моих шагов и то почти не слышно благодаря мягкому ковровому покрытию.

Не, ну точно как в морге. И так же стерильно, проходящая несколько раз в неделю уборщица это обеспечивает.

Мда. Вот вы мне скажите: зачем вообще такие хоромы, в которых можно заблудиться, если живёшь один? Ради понтов? Или это отголоски несбывшейся мечты о большой и шумной семье?

Не знаю, да и знать не хочу. В данном случае мне это богемное отшельничество только на руку. Смогу проскользнуть незаметно.

— Далеко собралась?

Ага, щас. Незаметно. Как же.

Борис обнаруживается в гостиной. Интеллигентно проводит свой немногочисленный выходной за чтением перед включённым электронным камином.

Широкие французские двери распахнуты настежь, так что мимо никак проскочить не получилось бы.

— На вечеринку.

— Вернёшься?

— Да. Скорее всего.

С учётом того, какой уже сейчас час, в общагу я опять не попаду. Коменда у нас не то, чтобы лютый зверь, но дама принципиальная.

В одиннадцать ворота закрываются, а она становится офлайн, и баста. Не успеваешь — ночуй на улице, милочка, на лавочке.

— Хорошо. Может, завтра проведём день вместе? Сходим куда-нибудь?

Он снова за своё?

— Не могу. К лекциям буду готовиться. К тому же я собиралась ещё на кладбище заехать, — предельно корректно соскакиваю, поправляя повязку на голове, фиксирующую выскакивающие из причёски короткие локоны.

Внешне "небрежный" объёмный пучок на затылке обошёлся мне двумя часами прыганья с плойкой, обожжённым об неё пальцем, половиной флакона лака для волос и дюжиной воткнутых в черепушку шпилек. Вот уж точно красота требует жертв.

— Кладбище? Снова? — мрачнеет Борис. — Тебе не кажется, что ты там слишком часто бываешь?

— А в чём проблема? Там вроде абонемент покупать для посещения не просят. Вход бесплатный.

— Не в этом дело. Не стоит цепляться за мёртвых, ведь твоя жизнь продолжается.