Я стану твоей тьмой - стр. 41
— Это я! — набрав в грудь воздуха, произносит Анна. Руки пытаются оттолкнуть, освободить тело от чужого плена, но он не слышит, целует, тянет остатки разорванной сорочки вниз.
— Не смей! — с прорвавшейся злостью выкрикивает девушка, пытается приподняться и в отчаянии отвешивает ему пощечину, затем еще одну, оставляя след на его щеках. Она ударила бы с и в третий раз, но Леший наконец опомнился и поймал ее руку, подтянулся выше, приблизился к ее лицу, больно ухватив за подбородок и вглядываясь в глаза испуганной девушки. Его взгляд теперь был трезвее, это выражение бессильной ярости она знала слишком хорошо.
— Что ты сделала со мной, ведьма! — прорычал он ей в лицо, и она испуганно дернулась.
— Все ты! — горячее дыхание касается дрожащих губ, страх сковывает сердце.
— Отпусти, не тронь! Ты не имеешь права касаться меня, Леший! — собрав остатки смелости, шипит Анна.
— Ты одурманила меня! — обвиняет и склоняется еще ниже к маняще распахнутым губам.
Руки снова приходят в движение, правой он скользит по ее бедру, бесцеремонно раздвигая ноги.
— Проклятая ведьма! — выталкивает слова в ее рот и грубо целует, больно кусая нижнюю губу и неожиданно наваливаясь сверху всем телом.
Анна отчаянно пытается сделать следующий вдох, но не может, боль, словно, молния поражает ее тело. Она задыхается, всхлипывает, отчаянно пытается оттолкнуть, оторвать от себя, расцарапать спину, шею, причинить ему хоть сотую часть той боли, что он причиняет ей, разрывая ее изнутри жестокими и яростными толчками. Тяжелая ладонь ложится на горло, сдавливает, ужас заполняет разум, отнимая последнюю волю к жизни, сил сопротивляться больше нет. Она пытается вскрикнуть, слезы льются из глаз непрерывным потоком, а губы шепчут едва слышно и почти неразличимо.
— Мне больно, отпусти, прошу тебя!
Это слишком несправедливо, она ведь не желала ему зла… взглядом Анна пыталась отыскать в глазах Лешего хотя бы крупицы жалости и человечности, но быстро сдалась и зажмурилась, чтобы не видеть его лица. Неужели это прекратится только, если он лишит ее жизни?
Но ладонь, что сдавливала горло, вдруг разжалась, он обхватил ее лицо руками, осторожно стирая большими пальцами дорожки из слез. Боль все еще пылала внутри и растекалась по телу парализующим ядом, хотя Леший замер и больше не шевелился.
— Почему ты плачешь? — спросил, наполняя каждое слово тревогой и заботой, слишком хорошо знакомой и больше неспособной обмануть глупое девичье сердце.
Анна покачала головой, крепче сомкнув веки и сжав припухшие губы, чтобы не всхлипывать и не умолять.
— Я причинил тебе боль? — он уткнулся горячим лбом в ее лоб, тяжело выдыхая и осторожно поглаживая пальцами все еще дрожащие губы девушки.
— Прости меня, я не хотел, я бы никогда, ты слишком много значишь для меня… — шепчет, осторожно целуя губы, скулы, сомкнутые веки, висок.
— Ты все, что у меня есть, Лисенок! Если ты откажешь от меня, я умру! Я так сильно тебя люблю, не плачь, прошу тебя, — уговаривал он нежным и тихим голосом.
Но эти слова только ранили, глубже и больнее, чем все, что он успел сделать с ней прежде.
— Эрик, — немного не своим, чужим голосом шепчет Анна, пытаясь произносить слова также ласково и нежно. — Все хорошо, милый, ты не причинил мне вреда! — руки плохо слушаются, но она заставляет себя коснуться его волос в легком утешающем жесте.